Волк

Дело было в старину, когда еще Христос ходил по земле вместе с апостолами. Раз идут они дорогою, идут широкою; попадается навстречу волк и говорит:
«Господи! Мне есть хочется!»
— «Поди,— сказал ему Христос,— съешь кобылу». Волк побежал искать кобылу; увидел ее, подходит и говорит:
«Кобыла! Господь велел тебя съесть». Она отвечает: «Ну, нет! Меня не съешь, не позволено; у меня на то есть виде (паспорт), только далеко забит».
— «Ну, покажи!» — «Подойди поближе к задним ногам».
Волк подошел; она, как треснет его по зубам задними копытами, ажно волк на три сажени назад отлетел! А кобыла убежала.
Пошел волк с жалобой; приходит к Христу и говорит:
«Господи! Кобыла чуть-чуть не убила меня до смерти!»
— «Ступай, съешь барана». Волк побежал к барану, прибежал и говорит:
«Баран! Я тебя съем, Господь приказал».
— «Пожалуй, съешь! Да ты стань под горою да разинь свою пасть, а я стану на горе, разбегусь, так прямо к тебе в рот и вскочу!»
Волк стал под горою и разинул пасть; а баран как разбежится с горы, да как ударит его своим бараньим лбом: бац! Сшиб волка с ног, да сам и ушел.
Волк встал, глядит на все стороны: нет барана.
Опять отправился с жалобой; приходит к Христу и говорит:
«Господи! И баран меня обманул; чуть-чуть совсем не убил!»
— Поди,— сказал Христос,— съешь портного».
Побежал волк; попадается ему навстречу портной.
«Портной! Я тебя съем, Господь приказал».
— «Погоди, дай хоть с родными проститься».
— «Нет, и с родными не дам проститься».
— «Ну, что делать! Так и быть, съешь. Дай только я тебя смеряю: влезу ли еще в тебя-то?»
— «Смеряй!» — говорит волк. Портной зашел сзади, схватил волка за хвост, завил хвост за руку, и давай серого утюжить (бить). Волк бился-бился, рвался-рвался, оторвал хвост, да давай Бог ноги. Бежит, что есть силы, а навстречу ему семь волков.
«Постой! — говорят,— что ты, серой, без хвоста?»
— «Портной оторвал».
— «Где портной?»
— «Вон идет по дороге».
— «Давай нагонять его»,— и пустились за портным.
Портной услышал погоню, видит, что дело плохо, взобрался поскорей на дерево, на самый верх, и сидит.
Вот волки прибежали и говорят:
«Станем, братцы, доставать портного; ты, кургузой (бесхвостый), ложись под испод, а мы на тебя, да друг на дружку уставимся,— авось достанем!» Кургузой лег наземь, на него стал волк, на того другой, на другого третий, все выше и выше; уж последний взлезает.
Видит портной беду неминучую: вот-вот достанут и закричал сверху:
«Ну, уж никому так не достанется, как кургузому!»
Кургузой как выскочит из-под низу да бежать! Все семеро волков попадали наземь, да за ним вдогонку; нагнали и ну его рвать, только клочья летят. А портной слез с дерева и пошел домой.
(Из собрания В. И. Даля.)

Горький пьяница

Жил-был старик, да такой горькой пьяница, что и сказать нельзя. Вот забрался он как-то в кабак, упился зелена вина и поплелся во хмелю домой, а путь-то лежал через реку, подошел к реке, не стал долго думать, скинул с себя сапоги, повесил на шею и побрел по воде; только дошел до средины — спотыкнулся о камень, упал в воду, да и поминай, как звали!
Остался у него сын Петруша. Видит Петруша, что отец пропал без вести, потужил, поплакал, отслужил за упокой души панихиду и принялся хозяйничать.
Раз в воскресный день пошел он в церковь Богу помолиться. Идет себе по дороге, а впереди его тащится баба: шла-шла, спотыкнулась о камешек и заругалась:
«Кой черт тебя под ноги сует!»
Петруша услыхал такие речи и говорит:
«Здорово, тетка! Куда путь держишь?»
— «В церковь, родимой, Богу молиться».
— «Как же тебе не грешно: идешь в церковь Богу молиться, а поминаешь нечистого! Сама спотыкнулась, да на черта сваливаешь». Ну, отслушал он обедню и пошел домой; шел-шел, и вдруг, откуда ни возьмись — стал перед ним молодец, поклонился и говорит:
«Спасибо тебе, Петруша, на добром слове!»
— «Кто ты таков и за что благодарствуешь?» — спрашивает Петруша.
«Я дьявол; а тебе благодарствую за то, что как спотыкнулась баба да облаяла меня понапрасну, так ты замолвил за меня доброе слово». И начал просить: побывай-де, Петруша, ко мне в гости; я тебя во как награжу! И сребром и златом, всем наделю!
«Хорошо,— говорит Петруша,— побываю». Дьявол рассказал ему про дорогу и пропал в одну минуту, а Петруша воротился домой.
На другой день собрался Петруша в гости к дьяволу; шел-шел, целых три дня шел, и пришел в большой лес, дремучий да темный — и неба не видать! А в том лесу стоял богатой дворец. Вот он вошел во дворец, и увидела его красная девица — выкрадена была нечистыми из одного села; увидела его и спрашивает:
«Зачем пожаловал сюда, доброй молодец? Здесь черти живут, они тебя в клочки разорвут».
Петруша рассказал ей, как и зачем попал в этот дворец.
«Ну, смотри же,— говорит ему красная девица,— станет давать тебе дьявол золото и серебро — ты ничего не бери, а проси, чтоб подарил тебе того самого ледащего коня, на котором нечистые дрова и воду возят. Этот конь твой отец; как шел он из кабака пьяной да упал в воду, черти тотчас подхватили его, сделали своей лошадью, да и возят теперь на нем дрова и воду!»
Тут пришел тот самый молодец, что звал Петрушу в гости, и принялся угощать его всякими напитками и наедками. Пришло время отправляться Петруше домой.
«Пойдем, сказал ему дьявол, я наделю тебя деньгами и славною лошадью, живо до дому доедешь».
— «Ничего мне не нужно,— отвечал Петруша,— а коли хочешь дарить — подари ту ледащую клячонку, на которой у вас дрова и воду возят»,
— «Куда тебе эта кляча! Скоро ли на ней до дому доберешься, она того и смотри околеет!»
— «Все равно, подари; окромя ее, другой не возьму!»
Отдал ему дьявол худую клячонку. Петруша взял и повел ее за узду. Только за ворота, а навстречу ему красная девица:
«Что достал лошадь?»
— «Достал».
— «Ну, доброй молодец, как придешь под свою деревню — сними с себя крест, очерти кругом этой лошади три раза и повесь ей крест на голову».
Петруша поклонился и отправился в путь; пришел под свою деревню — и сделал все, что научила его эта девица: снял с себя медный крест, очертил кругом лошади три раза и повесил ей крест на голову. И вдруг лошади не стало, а на месте ее стоял перед Петрушею родной его отец. Посмотрел сын на отца, залился горючими слезами и повел его в свою избу; старик-ат три дня жил без говору, языком не владел. Ну, после стали они себе жить во всяком добре и счастии.
Старик совсем позабыл про пьянство, и до самого последнего дня ни капли вина не пил.