Что за рой вьётся над церквушкой, старой туклукской церкви греческих времён?
Наверно это души погибших в святую ночь Рождества! Ещё не знали в Крыму Темир – Аксака, но слух о хромом дьяволе добежал до Тавра, и поднялся в долине неистовый страх перед надвигающейся грозой.
Плакали женщины, беспокойно жалились к матерям дети и задумывались старики и знали они, когда набегает волна - не удержаться песчинке. Болела душа у отца Петра, благочестивый старец, не носивший зла на сердце, молился усердно за спасение душ.
Успокаивал священнослужитель малодушных и учил мириться с волей божью, как бы не было тяжело под час испытаний. Потихоньку шли дни, приближалось рождество, которое с особым торжеством встречали греки в Туклуке. По домам готовились библейки, выпекалась василопита, хлеб святого Василия с деньгой, которая должна достаться счастливейшему в Новом году.
Лучше, чем когда-либо, поднялся хлеб Зефиры, двадцатилетней дочери Петра, мечтала девушка, чтобы вложенная в хлеб монета досталась юноше, которого ждала она из Сугдеи (Судак). Только не было его, так как он обещал вернуться. Стало смеркаться, зазвучало церковное било (колокол) вечерним призывом, а юноши всё не было. Склонив в печали голову, стояла в церкви Зефира, слушая молитвы отца. И казалось ей, что никогда так отец не читал молитвы, как в эту ночь.
Словно из недр души, где человеческое существо готово соприкоснуться с божественным откровением, исходило его слово.
Каждый молился, кто как мог. Смолкнул священник, прислушался. С улицы доносился странный шум. Насторожились прихожане. Большинство пытались покинуть церковь. Никто не мог разобраться, что делается на площади, только доносились дикие крики, конский топот и бряцание оружием, проклятие раненых.
Побледнел, как смерть отец Пётр. Сбылось то, что поведал ему пророческий сон.
- Стойте, - крикнув он обезумевшей толпе. – И слушайте! Бог послал нам тяжкое испытание. Пришли нечистые. Давайте вспомним первых христиан и примем смерть, если она пришла, как подобает христианам. В алтарь под крестом, находится подземелье. Я впущу туда детей и женщин. Все не смогут уместиться, пусть хоть спасутся они. Священнослужитель сдвинул престол и стал пускать детей и женщин по очереди.
- А ты сказал он, своей дочери.
- Я при тебе отец.
Благословил её взором отец, подняв высоко крест, пошёл к выходу из церкви. На площади происходила свалка городской стражи с чагатаями Темура.
С зажженной свечой в одной руке с крестом в другой, в парчовой ризе, стоял отец Пётр на пороге церкви, ожидавший принять удар.
И когда почувствовал его, благословил всех.
И упал священник, обливаясь кровью, прикрыв собой поверженную на пороге дочь.
Слилась их кровь и осталась навсегда на ступеньках церкви. И сейчас если посетить эту древнею церквушку, и господь осенит вас, можно увидеть следы святой крови, пролитой праведными людьми когда-то, в ночь рождества.
