Давно, уже никто точно не помнит когда, жила в горах ханша Тавда. Слыла она среди людей такой скрягой, каких свет не видывал. И, хотя всяких богатств у нее было число несметное, она придумывала новые хитрости, чтобы только обобрать людей до нитки. Но куда она складывала отнятое у людей добро: скотину, упряжь, птицу, убитую дичь — никто понять не мог. Все, что привозили к ее юрте и складывали целыми ворохами, исчезало на глазах, как в землю проваливалось. Охотники всех соболей, козлов, маралов повыбили во всей округе, а Тавда все увеличивала оброк. Грозила, что, если в срок дань подана не будет, то отберет тогда у невольных людей их детей. Сыновей заберет в свое войско, а дочерей в рабство — ковры ткать, коз доить и всякую черную работу делать. День и ночь метались по опустевшей тайге охотники. Понурые, с пустыми сетями брели в бедные юрты рыбаки, в озерах и реках давно уже рыба не водилась. Все исчезало в ненасытной, бездонной утробе жадной Тавды. Сколько бы это продолжалось, никто не знал. Да объявились в тех местах пришлые люди: муж да жена, молодые, пригожие собой А вскоре добрая слава пошла по всем ближайшим стойбищам про них. Манжерок, так звали мужчину, крепок, ловок был хоть на охоте, хоть на рыбалке. А покорил всех тем, что умел лепить из глины всякую посуду. Когда из жаркой печи он вынимал свои дивные пиалы, да раздаривал бедным, радости не было конца. Катынг. так звали его стройную зеленоглазую жену, покорила всех своим умением вышивать ковры с диковинными птицами, зверьем и цветами, да плетением рыболовных сетей, каких в тех местах не видывали. Слава про мастеровую молодую семью скоро донеслась до Тавды. У нее даже руки затряслись от злости, когда увидела она их творенья. Тут же обложила таким большим оброком, какой не по силам бы стал и десятку мастеров. Каково было удивление ханских слуг, когда к назначенному сроку явились к юрте ханши Манжерок и Катынг почти с пустыми руками. У мастера в руках был только один кувшин, а у мастерицы только одна рыболовная сеть… «Выслушай нас, повелительница, наша дань тебе не простая» начал Манжерок. «Вот мой кувшин, он без дна, в него ты вольешь столько кумыса, сколько его приготовят все твои подданные“. А вот моя сеть — продолжила Катынг, ею твои слуги выловят всю рыбу из рек и озер Алтая». А в сети были ячейки такого большого размера, что было ясно: никакой рыбы не удержат! Догадалась Тавда, что мастера просто посмеялись над ее жадностью. Ударила она заколдованным посохом Манжерока, он тотчас же обернулся красивым озером. Когда посох коснулся кос зеленоглазой Катынг, она успела отбежать в сторону, да так и заплескалась в стремительном беге белопенной красавицей рекой Катунь. А перед смертью успела крикнуть любимому — «Прощай!» И бросила в воду горсть иголок, которыми вышивала свои прекрасные ковры, Иголки разлетелись по дну озера и проросли в диковинный орех — чилим. Тавда, оказавшись на левом берегу реки, рассвирепела от того, что ее посмели обмануть. И со злости так топнула ногой, что сама вместе со своим добром провалилась под землю. А в том месте, где это случилось, не далеко одно от другого, видны отверстия. Это входы в Тавдинские пещеры. Много чего люди из них вынули, когда нашли. Были там рыболовные сети, и глиняная посуда — много всякого добра! По легенде — это и есть богатства ханши Тавды. А входы в Тавдинские пещеры стережет Лунный Соболь. Его носила на плечах жадная ханша. Он вел счет ее богатствам, а теперь стережет их в Тавдинских пещерах.
