В день Ильи, облака нависают низко, в это время чаще гремят ночные грозы, молнии с треском прокатываются по всему небу. Это сам пророк напоминает о себе в этот день. Не дай бог попасть тогда в море. Хорошо будет, если только сорвёт снасти, а то разрушит судно или выкинет на скалу, возле мыса Ильи.
Если молились моряки, на церковь пророка, то беда обходила стороной. Видна была церковь издалека, хотя и была не очень велика, как и большинство в те времена. Не выдумали люди, что Илья сын Тамары, построивший эту церковь, ходил в море, на обыкновенной лодке.
А когда у него появился свой корабль, в декабрьские шторма, он мог выйти из гавани в открытое море. Как-то раз пришлось ему выйти под пророка Илью. Бушевало в тот день море, разозлились небеса и прятались люди в свои жилища. А Илья Тамара поднял паруса и белой чайкой унёсся вдаль. Рискнуть на это мог только сумасшедший. Далеко в море ушёл Тамара, пропали из вида берега. Не боялся он опасности и не верил в рыбачью сказку об Ильи. И как только так подумал, накатилась высокая волна на судно, выше мачты.
- Васта темони, клади руль крикнул Тамара рулевому, но руль оторвался, судно понесло прямо по ветру к скалам. И понял Илья, что гибель близка, шевельнулось в нём сомнение, не карает ли его пророк за неверье.
В ту же минуту пронёсся громовой раскат, и возле мыса Ильи, где сейчас церковь, опустилась огненная колесница.
- Илья! Воскликнул Тамара, и подумал в душе:- На том месте, где видел его, построю церковь, если даже придётся продать корабль.
- Матим бистин, клянусь верой своей. Не успел Тамара отойти от этой мысли, как стихла гроза и ветер с берега погнал волны в море, и с ними корабль Тамары.
- Васта темони, прозвучал над Тамарой, чей-то грозный голос, и увидел он себя стоящим у руля, который подплывал к судну, стал на своё место.
К вечеру был Тамара уже в Сугдеи(Судак), где сдал товар и нагрузившись новым, отправился обратно в Кафу (Феодосию).
Об том, что случилось с ним, Тамара не кому не рассказывал, пожалев продать свой корабль и решив заработать больше денег, а уж после построить храм. Сначала решил так, но потом передумал.
- Не может быть, чтобы всё это случилось. Просто наверно приснилось. И успокаивая себя, он со временем забыл о своей клятве. Время шло, а с ним и дела шли, хороши, за десять лет не один его корабль не потерпел крушения, и Илья стал богатейшим купцом в Кафе. Однако в душе, что-то напоминало о молодых годах. Не любил Тамара смотреть на гору, где явилось к нему ведение, и не выходил в море на день Ильи. Но однажды ему всё таки пришлось незадолго до этого дня возвращаться от Амастридских берегов.
- Да будет благословенно имя Георгия, патрона той страны! Попутный ветер резко нёс корабль к берегам, где виднелись Таврские горы (Крымские горы).
И вдруг затих ветер, и корабль попал в полный штиль. Больше всего его боялись моряки, но наступал Ильин день, когда по всему Понту носился ветер, и Тамара спокойно отдыхал на корме, подчитывая барыши от удачной торговли. Поднявшись с ложа, посмотрел на берег. Оттуда медленно надвигалась туча, и зарница сверкала зловещим глазом. Ветер начал поднимать волны на море. Корабль поднял паруса и взял курс на восток в сторону Кафы, но попав в течение, не мог далеко уйти. Ветер со свистам начал обрывать паруса, не выдержала главная мачта и сломалась пополам.
- Плохо дело!
И в последнем сумеречном свете увидели гору, где когда-то случилось ведение. Нависла темнота, ливень заливал потоками палубу, в трюмах началась течь. Управление кораблём было нарушено, руль не слушался.
- Одно может спасти! И молили люди о чуде; умоляя Илью смягчить гнев, обещая весь первый улов отдать на свечу ему. А Тамара упал на колени, в сердцах поклялся исполнить, что когда-то не исполнил.
Кто-то грозный и гневный поднял руку над кораблём.
-Элейсон имас, Кирие! Помилуй нас!
Опустилась рука проклятия и указала путь погибшим спастись. В стороне зажглись Кафские огни. Все спали, как убитые, только старик Тамара не мог заснуть. Стоял у храма тропаря шептал: - Почитающих тебя, Илья, исцели. Стоял он всю ночь, и утром его нашли там же. Не узнали его, так изменился он. Покоем дышало его лицо и близостью неба светились его глаза. И когда через годы иконный мастер писал образ пророка Ильи для нового храма, который был построен на горе Тамарой, этот с него он списал лик пророка.
Когда смотришь на икону, не видно гнева в пророческих глазах и нет страха.
Умер Тамара в старческом возрасте, под конец дней избегал говорить о пережитом, но люди читали это в чистым его взоре. Ибо взор души человеческой проникает часто глубже, чем подсказывает речь.
