Татарская поговорка гласит: мир людей – это точильное колесо, которое выгодно тому, кто умеет им править. Фатимэ, жена Аблегани, варила, под развесистой орешиной, сладкий бетмес, из виноградных выжимок и думала печальную думу. Прошло уже три года, как праздновали её той-дугун.
Она была первая красавица на деревни, красота её очаровывала многих воздыхателей, но она выходила замуж за первого богача в долине. Свадебный мугудек, обвитый дорогими тканями и шитыми золотыми юзбезами окружало более ста всадников. Горские скакуны, в шелковых лентах и в цветных платках, обгоняли в джигитовке один другого. Думбало било целую неделю и чалгиджи не жалели своей груди.
Завидовали Фатимэ злой завистью, завидовала одна с чёрными глазами и сглазила её.
Как только замуж вышла Фатимэ, так и пришла болезнь. Пригласили хорошего экима лечить, мулла читал молитвы – не помогло. Возили на святую гору в Карадаг, давали порошки от камня с могилы- хуже стало.
С каждым днём высыхала Фатимэ, становилась похожа на воблу сушённую.
У Аблегани прошла любовь к ней, сердится, что больная жена у него и возьмёт в дом к себе другую жену. Почему у греков одна жена, и взять другую нельзя, а у татар можно – думала Фатимэ?
- Нет, решила Фатимэ,- не будет того, лучше жить не буду, лучше в колодец брошусь.
Решила, и ночью пошла к колодцу топится. Нагнулась над водой и видит Азраила; погрозил он ей пальцем, взмахнул крыльями, как нежный голос её сердца, и унёсся к небу, на юг. Схватились старухи, что нет дома Фатимэ, бросились искать её и нашли на земле воле колодца; а в руках у неё было перо от крыла, белее лебединого.
Умирала Фатимэ, но успела сказать, что произошло с ней. Собрались козские женщины, всю ночь спорили, жалели Фатимэ, и думали, что с ними тоже может такое случится. И среди их нашлась одна, дочь эфенди, которая могла читать и знала письменность. И решили, тогда женщины написать письмо падишаху, чтоб муж не смог брать другую жену, когда в доме есть одна.
- Посмеётся падишах - сказала Зайнеп, у самого более тысячи жён.
-Кто оставил перо возле колодца?
-Ангел. Значит надо писать Пророку. На этом, так и решили.
- А как нам его послать?
- С птицей и отошлём. Птица в небо летит, вот и отнесёт.
- Отцу надо сказать, - говорила Зейнеп. Дура ты, всё дело испортишь. Села на корточки Зейнеп и начала писать письмо Магомету. Долго писала, всё продумала до мельчайших подробностей. А когда закончила, письмо-перо улетело к небу догонять ангела.
Завязала Зейнеп бумагу золотой ниткой, привязала к хвосту белой сороки, которую поймали днём мальчишки, и пустила на волю.
Улетела птица. Стали ждать татарки, что будет. Друг другу обещали не говорить мужьям, что сделали, чтоб не засмеяли их.
Но одна не вытерпела и рассказала мужу. Смеялся муж; узнали другие, начали тешиться над бабьей глупостью, дразнили женщин сорочьим хвостом. А старый козский мулла стал с тех пор плевать на женщин. Начали стыдиться женщины, о совершённой глупости, старались не вспоминать о письме.
Выросло поколение молодых и тоже, за отцами, стыдила женщин. Смеялись и внуки и, смеясь, не заметили, как не стало ни у кого двух жён, не в Козах, ни в Отузах, ни в Таракташе.
Может быть баранина дорогой стала; может самим мужчинам стыдно стало, а возможно и ответ от пророка пришёл. В общем не понятно.
