Давно это было. И старые люди того уж не помнят и рассказывают то, что от отцов и дедов слыхали.
Ну так вот. Дремучими полесскими лесами пробирался раз вечером черт в свое болото. Был он хмурый-прехмурый, за целый день не удалось ему сделать людям никакого вреда. А какой же из него после этого черт? Теперь хоть и в ад не показывайся - засмеют его там!
Тащится черт злющий-презлющий, невеселые думы его грызут. Вдруг видит - мчится по дороге пан из Варшавы. Впереди гайдуки едут, сзади тоже, а посередине пан в карете на мягких подушках сидит. Усы торчком, как у жука-короеда, шапка с тремя рогами, сапожки красного сафьяна, пояса со шнурами витыми, золоченые. Ну, словом на сто сажен паном несет!
Загородил черт дорогу, вытаращил глаза, смотрит, ни разу на Полесье такого пугала не видывал!
- Прочь с дороги, пся крев! - закричал пан на черта и грозно зашевелил усами. Черт ни с места.
- Объедешь, - говорит, - коли надо тебе. Заносчив был пан, аж почернел от злости:
- Эй, гайдуки, всыпьте ему двести плетей!
Защелкали гайдуки кнутами и кинулись к черту. А тот взял да и перескочил через них, ухватил пана за чуб и понес его над лесом, выскалив зубы.
Летит черт и бьет паном об верхушки дерев. Где об дуб ударится пан - там вмиг вырастает пан Дембицкий, а за Дембицким - Дубицкий.
О березу грохнется - является пан Бжезинский, а за ним - Бжезовский, а за Бжезовским - Березовский.
Как грибы растут паны.
Об сосну шарахнется пан - вырастает пан Сосновский, о граб - Грабовский, об ель - Ельский, о вербу - Вербицкий, о ясень - Ясенский, об осину - Осинский.
Скакал-скакал черт с паном, прямо заморился. Поглядел, а от пана одни только кишки остались: ловко его пообтрепал! - Что ж с ним, - думает, - делать? Не нести ж его в ад? Взял черт да и пораструсил панские кишки по земле. И пошли от них расти паны мелкие да подпанки - Кишки, Печенки.
Так развелись паны на Полесье - сам черт посеял их на беду людям.
