Брезгливость

Поэтому я и говорю: «Кто, родичами брезгуя…» Но Пингалака спросил:
— Как же я узнаю, что он замышляет зло? И каким способом он сражается?
Даманака ответил:
— Обычно он приближается к стопам божественного, расслабив тело. Если же сегодня он станет боязливо подкрадываться, готовясь нанести удар остриями рогов,— пусть знает божественный, что враг замыслил зло.
Сказав это, Даманака поднялся и пошел к Сандживаке. И, медленно подойдя к нему, он сделал вид, что охвачен нерешительностью. Тогда тот спросил:
— Дорогой, хорошо ли тебе?
Он ответил:

— Как может быть хорошо подчиненному? С какой стати?
Тревожна служба у царя, и мало в ней веселого…
В чем можно быть уверенным? А вдруг не сносишь голову!
А также:
Вот зло первоначальное — рожденным быть, второе — жить,
А третье — жизнь поддерживать и бедствуя, за хлеб служить.
Глупец, изгнанник и слуга, больной, бедняк — о пятерых
Великий Вьяса говорит: «Они при жизни — мертвецы!»
Кто службу у царя сравнил с собачьей жизнью? —
Люди лгут! Слоняется, где хочет пес,— слуге указано: вот тут.
И во всяком случае:
Где время? Да и место где?
Где дружба? Вред и польза где?
И сам я — кто? Где силы взять?..
Всегда так надо размышлять.

Услышав речь Даманаки, утаившего свои замыслы, Сандживака сказал:
— Дорогой, поведай, что хочется тебе сказать.
Тот ответил:
— Ты ведь мой друг, и мне необходимо сообщить нечто для тебя полезное. Наш господин Пингалака гневается на тебя. Сегодня он сказал: «Если я убью Сандживаку, то смогу насытить всех плотоядных». Эти слова глубоко опечалили меня. Поэтому делай теперь то, что нужно.
И, услышав эту речь, подобную удару грома, Сандживака глубоко опечалился. Привыкнув доверять Даманаке, он ощутил тревогу в сердце и с великим страхом сказал:
— Хорошо ведь говорится:

Негодники — наперсники царя!
Лишь негодяям женщины доступны.
Текут богатства к жадным и преступным,
Как льется дождь на горы и моря…
Увы! Горе мне, горе! Что же со мной случилось?
Когда владыка, на вершине счастья,
Добром исполнен — нам понятно это.
Но не понятно странное пристрастье,—
За что слугу сживает он со света?
И к тому же:
Кто не впадает без причины в гнев,
Того легко умилостивить можно…
Но если мрачен царь, освирепев
Без повода,— живется всем тревожно.
Коль без причины злобится злодей —
Мы в ужасе дрожим не без причины!
И где укрыться от его речей,
Текущих липко, будто яд змеиный?
Тоскуя, гусь летит в глубокой мгле
К расцветшему лотосу,
И в зеркалах воды мерцанье звезд
Хватает, обманутый,—
Ему при свете дня во всех цветах
Лишь звезды мерещатся,
Так добрый человек и тот страшит
Обманутых некогда!

Увы! Что плохого сделал я господину моему Пингалаке?
Даманака сказал:
— Приятель, цари любят вредить без причины и искать в других недостатки.
Сандживака согласился:
— Это так. Хорошо ведь говорится:

В сандаловых лесах гнездятся змеи,
В пруду средь лотосов убийца-крокодил.
Достойным смерть несут злодеи,—
И счастья нет без горя и могил.

Да, все-таки я сам виноват, что стал служить плохому другу. Сказано ведь:

Неосторожность в действиях непутных,
В опасной дружбе и дурном соседстве.
Средь лотосов стрела убила птицу,—
А та спала, не ожидай бедствий.

Даманака спросил:
— Как это?
Сандживака рассказал:

Рассказ двенадцатый