Сослан и сыновья Тара

Суровый год настал для нартов. Глубокий снег выпал ранней весной, скрыл все пастбища, и скот голодал. Нарты сбрасывали солому, которой были крыты их дома, и скармливали ее скоту. Но особенно боялись нарты за своих коней.
– Что будем делать мы, если падут наши кони! Ведь человек без коня – все равно что птица без крыльев, – говорили нарты.
И собрались раз лучшие из нартов на большой нартский нихас и стали думать, как спасти им своих коней и свой скот.
– Знаю я такую страну, – сказал Урызмаг. – Это степи Балга в стране сыновей Тара. На берегу моря находятся эти степи. Круглый год колышутся там густые шелковистые травы, и даже зимой там трава по колено. Хорошо бы попасти на тех пастбищах наш скот. Только опасно гнать его туда. Есть у Тара два сына – Мукара и Бибыц. Если мы и спасем наш скот от первого, то от другого нам его не уберечь.
– Что делать? Иначе спасти скот мы не можем, – сказали старейшие нарты.–Мы погоним его в степи Балга. Но кто из нас будет так смел и отважен, что не побоится сыновей Тара?
Многих тогда называли нартами, но никто не соглашался гнать табуны и стада в страну Тара. Видит Сослан – никто не соглашается идти в пастухи. И сказал Сослан:
– Дайте мне Сырдоном изготовленный фандыр, который он подарил нартам, сгоните весь ваш изголодавшийся скот на дорогу, и я погоню его, если мне доверяете. Попробую свои силы.
Как не порадоваться было нартам словам Сослана!
– Как же можем мы отказать тебе и не дать фандыра, если пойдешь ты пастухом? Мы знаем: не надо и ста пастухов, ты один и наш скот спасешь, и себя в обиду не дашь.
Сослан ответил им:
– Лучше пусть я один погибну, чем все нарты. В те времена, если кто-либо из нартов изменял своему слову, все скованное из стали превращалось в простое черное железо.
Собрался в путь Сослан, набросил на себя накидку из грубой шерсти, взял в руки пастушью палку и крикнул:
– Эй, нарты! Сгоняйте весь скот свой на Площадь игр. Если чья- либо скотина отстанет, зарежем ее к празднику.
По всем дворам засуетились нарты, согнали табун лошадей и стадо рогатого скота и передали их Сослану.
Сел Сослан на своего коня, закричал по-соколиному, заклекотал по-орлиному и погнал скот в страну сыновей Тара. Сколько гнал он его, кто знает, но вот наконец достиг вечно зеленых степей Балга. И в самом деле, трава стоит в степях Балга по пояс. Это была такая страна, в которой сразу на одних деревьях цвели цветы, с других цветы осыпались, а на третьих созревали плоды.
На высоком холме поставил Сослан свой шатер. Скот пасся на пастбищах, а Сослан пошел поохотиться. Вернулся он с добычей. Принес несколько оленьих туш да несколько суковатых деревьев приволок на растопку костра. А нартский скот так разжирел за два дня, что в одышке еле ноги передвигает.
Донесли об этом Мукара:
– Да погибнуть мне от твоего гнева, сын Тара, Мукара, но на твоей земле пасется столько чужих табунов и стад, что потоптаны их копытами степи Балга.
Разгневался Мукара, сын Тара:
– Что за глупец осмелился кричать возле моего дома? Гром не смеет греметь при звуке моего имени. Кто же из людей осмелится пригнать скот на мои пастбища?
Схватил тут Мукара того, кто принес ему худую весть, за руку, размахнулся и так его швырнул, что тот, вертясь в воздухе, словно крылья ветряной мельницы, низвергся в середину моря.
Назавтра прибегает еще один человек и кричит возле дома Мукара:
– Да погибнуть мне от твоего гнева, Мукара, сын Тара, но Только взгляни, как чужой скот загадил твои балгайские степи!
– Видно, мне жизни не будет от этих глупцов! Кто осмелится пригнать на мои земли свой скот? Или есть на свете такой человек, который не слышал бы о сыновьях Тара?
И, схватив вестника несчастья, сын Тара размахнулся, и тот, завертевшись в воздухе, подобно волчку, ударился о гору и вдребезги разбился.
Но вот на третий день прибежал еще кто-то с тревожной вестью:
– Да погибнуть мне от гнева твоего, Мукара, сын Тара, но в балгайских степях трава вся выглодана до самой земли!..
Схватил и этого за рукав Мукара и только хотел размахнуться, чтобы швырнуть его подальше, как услышал он голос своей жены:
– Пропасть бы тебе! Третий день прибегают к тебе люди с тревожными вестями, а ты их убиваешь. Проведай-ка лучше свои степи! Убить его всегда успеешь.
Послушал жену Мукара, не стал убивать третьего вестника. Надел он доспехи, подвязал оружие, сел на своего вороного коня и отправился в степи Балга.
Сидит Сослан у своего шалаша, песни поет, на фандыре играет и смотрит за своим скотом, который привольно пасется и валяется в густой траве.
Вдруг видит Сослан, показалась вдали туча. Движется туча, а под ней бежит по земле глубокая борозда, и высоко над тучей летают вороны.
«Что бы это могло быть?» – удивился Сослан.
Но вот приблизилась к нему туча, и увидел он, что это не туча, а всадник скачет к нему. Конь под всадником ростом с гору, а сам всадник на коне – как стог на горе. От дыхания всадника и коня его туман поднимается над степью. Глубокую борозду по земле оставляет его сабля. И то не вороны над тучей, а комья земли и куски дерна взлетают над головой всадника из-под копыт его коня.
«Так вот каков Мукара, сын Тара! – подумал Сослан. – Силой от него ничего не добьешься, если удастся что сделать, так только умом».
Подскакал Мукара, сын Тара, и зарыдал, подобно грому:
– Небо не смеет греметь при мне, сокол боится пролетать над землей моей, муравей не смеет ползать по моим землям, а ты – что за собака, что за осел! Уж не на силу ли свою ты надеешься, что пригнал сюда свой скот?
Все табуны и стада собрались на крик Мукара. Готов с перепугу Сослан в яичную скорлупу залезть. Но что делать? Надо отвечать Мукара.
– Кто поганит землю мою? – орет Мукара и наезжает на Сослана. Знал Сослан семь языков и на одном из них ответил:
– Да постигнет горе Сослана! Это он послал меня сюда, а я человек наемный.
– Кто тебя нанял? – спросил Мукара.
– Я пастух у нартов. Глубокие снега завалили их пастбища, льды сковали землю. Скот их подыхал с голоду, вот они и послали меня на эти далекие пастбища.
Заблестели глаза Мукара, как только услышал он имя Сослана.
– Что-то много толкуют о нарте Сослане. Ты скажи мне, в чем его сила?
– Что и говорить, могуч Сослан, – ответил Сослан.
– Расскажи, какие нартские игры пришлось тебе видеть, – сказал Мукара. – Если сумею я, подобно нартам, сыграть в эти игры, тогда поеду к нарту Сослану.
– Откуда могу я знать все его игры? Нет у меня на это времени, редко бываю я в селении. Только раз видел я его игру. Вот какая это игра: самые могучие из нартской молодежи на черном камне оттачивают свои мечи и потом наводят их на оселке до того, что, если положить на острие меча волос и дунуть на него, пополам разлетится волос; и вот, намылив свою шею, идет Сослан на нартский нихас и кладет там голову на деревянную плаху. Тут изо всей силы ударяют мечами по его шее, но Сослану это нипочем, он только смеется, и даже следа не остается на булатной шее Сослана, а мечи у нартов тупятся, глубокие зазубрины остаются на лезвиях.
И сказал Мукара Сослану:
– А ну-ка покажи свой меч. Показал Сослан свой меч.
– Да, – промолвил Мукара, – пастух-то ты пастух, а меч у тебя добрый. Ступай-ка наточи его и испробуй на моей шее.
– Пусть будет по-твоему, – сказал Сослан и ушел, улыбаясь.
Оттачивает Сослан свой меч и весело напевает:

Ты точись, мой булат,
Будешь ты сегодня рад.
Мы разочек взмахнем –
Голову Мукара, сыну Тара, смахнем!

До того наточил свой меч, что, если положить на лезвие волос и дунуть, надвое распадется волос. Солнцу от радости улыбается, под луной пляшет Сослан от веселья: «Отсеку я голову Мукара, настанет для нартов веселая пора!..»
Положил Мукара свою голову на дубовую плаху и говорит Сослану:
– Не жалей, руби изо всей силы!
С плеча, во всю силу рубанул Сослан по шее Мукара мечом, от меча искры посыпались, однако ни одного волоса не упало с жирного красного загривка Мукара. Отскочил меч Сослана, отлетел кусок его лезвия.
– Нет, это не игра,– сказал Мукара.– Нет ли какой-нибудь другой игры у Сослана?
– Втыкает Сослан в землю мечи рукоятками вниз и сначала пляшет на их остриях, а затем, перевернувшись вниз головой, как вдруг завертится головой на остриях мечей!
Так и поступил сын Тара. Разулся Мукара и ну плясать на остриях мечей Сослана и своего собственного. Но даже царапины не осталось на его ногах. Затем он подпрыгнул вверх, перевернулся вниз головой да как завертелся, уперевши лоб на острия мечей!
– И эта игра ничего не стоит! – сказал Мукара. Показывай еще что-нибудь.
– Есть еще у Сослана игра: взбираются на вершину горы самые сильные нарты и сбрасывают целые скалы на Сослана, а он только подставляет свой лоб, и, ударившись об его лоб, в песок рассыпаются камни.
– Влезай-ка на гору, – сказал Мукара Сослану, – и сбрасывай оттуда самые большие камни, какие только сможешь поднять, а я буду стоять внизу и лоб подставлять. Посмотрим, что из этого выйдет.
– Попробую, авось смогу, – отвечал Сослан.
Лезет Сослан на вершину горы и радуется: «Ай, спасибо тебе, Всевышний! Вот если упрусь я спиной в одну гору, а булатными ногами своими двину другую, то горе тогда Мукара, сыну Тара! Если по этому крутому склону полетят вниз эти огромные скалы, неужели они не раздавят его?»
Лезет Сослан на высокую гору, а Мукара глядит ему вслед. И вдруг приметил он, что у нартского пастуха кривые ноги, и вспомнилось ему, что был слух, будто у нартского Сослана тоже кривые ноги. Снял свой лук Мукара, вложил стрелу, только хотел прицелиться – и вдруг опустил лук.
«А что, если это все-таки не Сослан, а простой пастух?– подумал он. – Убью я его, а нарты скажут, что не осмелился Мукара сразиться с Сосланом и убил его пастуха».
Забрался Сослан на вершину горы и стал оттуда скатывать камни, один тяжелее другого. А Мукара внизу подставляет свой лоб, и, ударяясь об его лоб, в песок рассыпаются камни. С утра до самого вечера продолжалась эта забава.
Рассердился Сослан, начал прыгать с одной горы на другую и скатывать на Мукара скалы, одну огромнее другой. Но и эти скалы превращались в пыль, ударившись о лоб Мукара.
И тут сын Тара крикнул Сослану:
– Эй, работник Сослана! Не мучай себя понапрасну! Не больнее укуса блохи эти удары.
«Видно, суждено разрушиться очагу моего дома, – подумал Сослан. – Если он только узнает, кто я, попаду я ему на зубок непременно!»
– Неужто ты не знаешь еще какой-нибудь игры Сослана? – спросил Мукара, когда Сослан спустился к нему вниз.
– Пусть проглочу я недуги твои, Мукара! Нет счета его играм, – ответил Сослан.
– Давай-ка еще какую-нибудь игру, только потруднее.
– Спускается Сослан на дно моря, спит там семь дней. И за это время намерзает на нем льду на семь локтей. Насквозь промерзает море, замерзает в нем рыба. На восьмой день просыпается, выпрямляется Сослан, поднимает на себе весь этот лед и, обливаясь потом, шагает в степь на самую середину. Там он встряхивается с силой, и вся рыба сыплется на землю. А Сослан кричит:
«Эй, кому нужна рыба? У кого есть лошадь с арбой, пусть приезжает за рыбой, у кого лошади нет, пусть на себе несет!» Вот каков нарт Сослан! Большими достоинствами он обладает.
– Так и я спущусь на дно моря, погляди-ка на меня! Спустился Мукара на дно моря и обратился к Богу:
– О Бог! Преврати вокруг меня море в лед в семь локтей толщиной, так, чтобы вся рыба замерзла!
Так и случилось: на семь локтей в глубину замерзло все море.
Крепко сковали льды Мукара. На восьмой день кричит ему Сослан:
– А теперь подними!
Напряг все свои силы Мукара, попытался выпрямиться, но не может сломать лед.
– Как же так!–говорит Сослан. – Сослану это ничего не стоит, а ты не можешь поднять лед?
Понатужился еще раз Мукара, сын Тара. С трудом приподнял голову из-подо льда, а плечи высвободить не может.
– Будь добр ко мне, о нартский пастух! Высвободи меня, мне самому не выбраться, – взмолился Мукара.
– Сейчас! Сейчас! – говорит ему Сослан, а сам выхватил меч. – Знаешь ли ты, что я нарт Сослан? Силой я с тобой не могу состязаться, – есть ли кто сильнее тебя на земле! Однако умом я настолько силен, что загнал тебя под лед!
– О сын колдуньи, не узнал я тебя!–зарычал в ответ Мукара. – А ведь когда шел ты на вершину горы, по кривым твоим ногам я совсем было признал тебя, но гордость моя помешала мне пустить в тебя стрелу, – а вдруг бы ты оказался простым нартским пастухом? Что же мне теперь делать? Одолел ты меня!
Стал Сослан рубить сына Тара. Сыплет меч искры, но не наносит вреда: жив остается Мукара.
– Будь ко мне милостив, – говорит опять Мукара. – Прекрати мои страдания. Только когда моей же бритвой отрежут мне голову, смогу умереть я. Поезжай ко мне домой, привези ее, положи на лед и пусти по льду – она сама срежет мою голову.
Вскочил Сослан на коня своего и поскакал в дом Мукара. Но, подойдя к порогу дома Мукара, он подумал:
«Не простая эта бритва, и не зря послал он меня за ней – кроется тут какая-то хитрость...»
Взял Сослан в руки большой чурбан и, держа его перед собой, ступил на порог. И тут бритва, лежавшая над дверным косяком, слетела вниз и рассекла бревно на две части, а сама упала на землю. Поднял ее Сослан и привез туда, где сидел в яме Мукара.
Увидев, что невредим Сослан, сказал Мукара:
– Ну и счастлив ты, сын колдуньи, если сумел спастись от бритвы моей!
Подошел к нему Сослан и сказал:
– Было бы у тебя ума столько же, сколько силы, никто не смог бы одолеть тебя.
– А ты, Сослан, умен, но силы тебе не хватает. Когда умру я, вытяни мозг из моего спинного хребта, подпояшься им – и вся сила моя перейдет к тебе.
Пустил Сослан бритву по льду, и вмиг отрезала она голову Мукара, сына Тара.
Взял Сослан самых сильных волов, запряг их, привязал упряжку к верхнему концу спинного мозга Мукара, погнал волов, и, как тяжелую цепь, вытянули они спинной мозг Мукара. И только хотел Сослан подпоясаться им, как вспомнил вдруг то, что случилось с бритвой.
«Наверное, его спинной мозг не простой», – подумал Сослан, и потащил он спинной мозг Мукара в лес, опоясал им большое буковое дерево, и, как пилой подрезанное, упало оно. Тогда опоясал им Сослан второе дерево, и это дерево тоже упало. Восемь деревьев срезал подряд спинной мозг Мукара. Когда же Сослан стал опоясывать им девятое дерево, иссякла сила спинного мозга Мукара, он только сжал дерево. И только после этого Сослан опоясался им.
Сидит Сослан у своего шатра и пасет скот. Долгое ли, короткое ли время прошло, но вдруг видит Сослан, показалась вдали огромная черная тень.
«Не к добру это», – в тревоге подумал нартский пастух.
Все больше и больше становится черная тень, и вот великана- всадника разглядел Сослан.
«Это, наверное, второй сын Тара – Бибыц, – подумал Сослан. – От одного удалось мне избавиться, но что мне делать с этим?»
Подскакал всадник вплотную к Сослану и закричал громовым голосом:
– Что еще за собака, что еще за осел пришел на нашу землю? На землю нашу, по которой даже муравей проползти не смеет, над которой птица пролететь боится! Или ты пригнал сюда свои стада, надеясь на свою силу?
– Да что ты, милый мой! Съесть мне твой недуг, мой милый! Какой я силач? Я всего лишь бедный пастух нарта Сослана. Суровый год пришел в Страну нартов, нечего стало есть скоту, вот и послал он меня сюда, чтобы я пас здесь скотину. Как мог я не согласиться? Ведь он убил бы меня! И ты убьешь меня, – так не все ли мне равно?
«Нет, мне нельзя его убивать, – подумал сын Тара Бибыц,– а то Сослан скажет, что не посмел я с ним сразиться, а напал на его пастуха». – И спросил он:
– А не видел ты здесь брата моего Мукара?
– Как не видеть, видел.
– А где же он теперь?
– Мы тут с ним долго забавлялись. Я показывал ему игры нарта Сослана. Весело мы с ним играли. И вот он поднял на голове своей ледяную глыбу и умчался с ней в Страну нартов.
– Именем твоего Бога прошу, – сказал Бибыц, – расскажи мне об играх Сослана. Немало слышали мы о нартах.
– И рассказать, и показать могу, – ответил Сослан.
– Тогда начинай. – Есть у Сослана среди прочего скота два серых барана. Как быки, сильны эти бараны. Ставит их Сослан по обе стороны, подставляет им свою голову, и бараны для его забавы с двух сторон бьют Сослана рогами по вискам. Бывало, устанут бараны, а Сослан тогда погладит себя по лицу и скажет: «Не знаю я игры, приятнее этой».
– Где же эти серые бараны? – спросил Бибыц.
– Я могу тебе их показать, – сказал Сослан. И он указал Бибыцу на двух серых баранов в стаде. На быков были похожи эти бараны.
Встал Бибыц на колени и подставил им свою голову. Свистнул Сослан, и с двух сторон помчались бараны и, ударили рогами в оба виска Бибыца. С утра до вечера длилась эта игра. К вечеру устали бараны, и Бибыц сказал:
– А ведь и правда, хорошая игра. – Он покряхтел и вытер свое лицо. – А какими другими играми забавляется Сослан?
– У подошвы горы втыкает он много копий остриями вверх. Поднимается сам на вершину горы и там весело пляшет. А в разгаре пляски бросается вниз головой, летит прямо на копья и, упираясь в них головой, становится вверх ногами.
– А ну-ка посмотрим, как это у меня выйдет, – сказал Бибыц. Воткнув стальные копья у подошвы горы, он поднялся на гору, долго плясал там и в разгаре пляски с веселым криком бросился с утеса. Прямо на острия копий низвергся он и, упершись об них головой, стал весело петь и в лад песни хлопать ногами.
– Ну, как это у меня вышло? – спросил он Сослана. – Неужели Сослан мог выкинуть что-либо получше?
– О мое солнце, нет предела его мощи! – сказал Сослан. – Порой по его приказанию привозят на двенадцати парах быков громадные валуны и на ста парах быков дрова, разводят костер и накаляют камни, ста мехами раздувая их. И когда раскалятся докрасна камни, раскрывает Сослан рот, и швыряют ему в рот раскаленные камни. Проглатывает Сослан эти камни и потом изрыгает обратно без всякого вреда для себя.
– Так попробуем мы и эту игру, – сказал Бибыц. Запрягли они нартских быков, на двенадцати парах привезли с берега моря громадные валуны и на ста парах быков подвезли дрова. Развели под камнями костер и раздули его пламя ста мехами. И когда докрасна накалились камни, стал Бибыц бросать их в свою пасть, проглатывать и снова изрыгать обратно. А когда кончилась игра, вздохнул Бибыц и сказал:
– Это для игры годится, разогрел я утробу свою. А теперь покажи мне самую трудную игру Сослана, испробую я и эту игру.
И сказал тогда Сослан Бибыцу: – Есть у Сослана еще игра: так глубоко заходит он в море, что только его голова видна над водой, сверху наваливают на него хворост, бревна, камни – все тяжести, какие только под руку попадут. А потом молится Сослан:
«Бог богов, мой Бог, пошли такой мороз, чтобы за то время, пока ребенок выскакивает во двор за нуждой, водопад превращался бы в ледяной столб». И когда Бог исполняет молитву Сослана, и море замерзает, поднимает Сослан на себе замерзшее море и выносит его на своих плечах.
- Не могу я не попробовать сыграть в эту игру! Неужели не хватит у меня силы? – сказал Бибыц и тут же вошел в море так глубоко, что осталась видна только его голова.
Хворост, бревна и камни – что ни находил, все наваливал на него Сослан. А потом взмолился:
– Бог богов, мой Бог, пошли такой мороз, чтобы за то время, пока ребенок выскакивает во двор за нуждой, водопад превращался бы в ледяной столб.
Всегда исполнялись молитвы нартов. Такой мороз спустился на землю, что море промерзло до дна и превратилось в ледяной камень. Целую неделю просидел в этом льду Бибыц, пока не сказал ему Сослан:
– Ну, теперь попробуй выходи.
Поднялся Бибыц и, обливаясь потом, понес на себе оледеневшее море.
«Ой, ой!..– подумал Сослан.–От этого, пожалуй, так легко не избавишься. Видно, гибель пришла и мне, и скоту!»
– А чем еще силен Сослан? – спросил Бибыц.
– Что я могу знать, бедный пастух? – ответил Сослан.
– Тогда я отправлюсь в Страну нартов и возьму с них то, что захочу. Сослан спросил его:
– Что тебе нужно от нартов?
– Я иду к нартам пробовать свою силу и возьму с них в дань одну девушку и одного юношу.
Призадумался Сослан. «Пришло время моего позора. Он идет насильничать в мое родное селение, и меня ославят там трусливой бабой».
– А теперь ты должен показать мне пути-дороги Сослана, – сказал Бибыц.
– Пусть будет по-твоему. Настало мне время угонять скот в Страну нартов. Следуй за мной, я покажу тебе все пути-дороги Сослана.
Согласился Бибыц. Собрался Сослан и погнал скот в Страну нартов.
Когда увидели нарты, что весь их скот цел и хорошо откормлен, очень обрадовались они и стали еще больше уважать Сослана, и каждый погнал к себе свою скотину. Но не знали они, какая тревога сжимает сердце Сослана. Сослан вернулся домой, сердито опустился в свое кресло, и оно затрещало под ним.
Увидела Шатана, что нехорошо на душе у Сослана, и спросила его:
– Отчего ты такой сердитый? Ведь стада вернулись сбереженные и откормленные, и нарты восхваляют тебя за это.
– А что мне теперь до скотины? – ответил Сослан. – Ум мой был оружием моим в борьбе с сыновьями Тара. Удалось мне убить Мукара, и этот пояс, который ты видишь на мне, сделан из его спинного мозга. Но как ни старался я, ничего не мог поделать с Бибыцем. Этот уаиг таков, что никто его не осилит. А ведь он следом за мной идет в наш дом.
– Напрасно ты боишься его, – сказала Шатана, – я помогу тебе избавиться от него.
Они еще разговаривали, как со двора раздался голос Бибыца. Выбежала к нему Шатана и как гостя приветствовала его.
И, быстро вернувшись в дом, чтобы убрать комнату, сказала Сослану:
– Спрячься пока и предоставь мне разделаться с ним. За дверью их дома устроено было подземелье. Велела Шатана спуститься Сослану в подземелье и сказала ему:
– Сиди смирно и внимательно слушай.
Тут же побежала она к двери, ввела Бибыца в дом, и усадила его на почетное место, и обильный стол накрыла перед Бибыцем.
– Я ищу Сослана. Он мне очень нужен, – сказал Бибыц. – Дома он или нет?
– Сослан должен скоро быть дома. Только вернулся он из далекой страны, где оберегал табуны нартов, и наша молодежь празднует его возвращение. Ты пришел издалека и, конечно, устал. Поешь пока, отдохни, а он вернется.
И Шатана поднесла ему почетную чашу и попросила его перед едой помолиться. Взял Бибыц чашу и только стал молиться, как Шатана сказала ему:
– Ох, добрый человек, не по-нашему ты молишься. Если нартские юноши узнают об этом, то не выпустят они тебя живым.
– Так возьми чашу и помолись сама, – сказал гость. Взяла Шатана из его рук чашу и спросила:
– Скажи, гость, где хранятся душа твоя, твоя сила и твоя надежда?
– А что тебе до этого? – спрашивает Бибыц.
– А как же иначе мне за тебя молиться? – ответила Шатана. – Такова наша молитва нартская.
Тогда Бибыц подумал и сказал, указывая на столб, подпирающий потолок:
– Вон в этом столбе находится моя сила, моя надежда и моя душа.
Подбежала Шатана к столбу, обняла его и поцеловала. Засмеялся тогда Бибыц и говорит:
– Ну как ты думаешь, с чего моя сила, моя надежда и моя душа будут находиться в этом столбе?
– Так где же они? – спросила Шатана.
– В камне очажном, – ответил Бибыц. Склонилась Шатана к очажному камню и стала обнимать его, целовать и гладить.
– Ну скажи, лукавая женщина, с чего моя душа, надежда и сила заберутся в этот очажный камень?
– Ах, гость дорогой, как нехорошо ты со мной поступаешь! Я от всей души спрашиваю тебя, чтобы за тебя молиться, а ты хочешь обмануть меня!–огорченно сказала Шатана.
И решил тут Бибыц довериться Шатане.
– Слушай, – сказал он, – я скажу тебе правду. На Желтом утесе стоит неприступная крепость. В той крепости хранится булатный ящик. Три голубя скрыты в том ящике. Один из них – моя сила, другой – моя надежда, а третий – моя душа.
– Ну, я вижу, надежно спрятаны они и никому не добраться до них, – сказала Шатана.
– Почему же нельзя добраться? – сказал Бибыц. – Стоит только мне свой меч вынести за дверь, как от него потянется полоса света до самой крепости.
– Вот чудеса-то!.. – удивилась Шатана. Потом она помолилась над чашей и сказала: – А теперь поешь что-нибудь.
Сильно проголодался Бибыц и набросился на еду. Незаметно подсыпала ему Шатана в чашу ронга сонного зелья. И только он выпил, как сонное зелье тут же свалило его. Уложила Шатана Бибыца в постель, и захрапел он.
Велела тут Шатана вылезать Сослану из подземелья, взяла меч Бибыца, и только вышли они с Сосланом за дверь, луч солнца упал на меч, и длинная полоса света, подобная радуге, потянулась от его острия и уперлась в крепость на Желтом утесе. И по этой радужной дороге послал Сослан своего прирученного ястреба. Тот вмиг слетал в крепость на Желтом утесе и принес булатный ящик.
Вернулись в дом Сослан и Шатана. Крепко спит Бибыц, и храп его раздается по всему дому- Вскрыл Сослан булатный ящик, взял в руки голубей и закричал во весь голос:
– Что за собака, что за осел разлегся здесь, в моем доме?
Вздрогнул Бибыц, проснулся, вскочил на постели. Но тут Сослан оторвал голову тому голубю, в котором скрывалась сила Бибыца. Зашатался Бибыц, бессильно опустил на руку тяжелую свою голову и повалился на постель.
Второй раз крикнул Сослан:
– Пусть незваный гость прочь уходит из моего дома! Напряг Бибыц свои силы, но тут оторвал Сослан голову тому голубю, в котором крылась надежда Бибыца.
Узнал тогда Бибыц пастуха нартов и содрогнулся.
– Теперь я узнал тебя: ты – Сослан. Что ж поделаешь, умом своим ты одолел меня. Наверное, и старшего брата моего ты тоже отправил к мертвым.
И третий раз закричал Сослан:
– Что за собака, что за осел после трех окриков смеет оставаться в моем доме?
Только раз шевельнулся Бибыц, как оторвал Сослан голову третьему голубю. Вздохнул еще три раза сын Тара Бибыц и умер.
А Сослан выбрал лучших из нартских юношей и повел их в страну сыновей Тара. Пригнали они оттуда весь скот, вынесли все сокровища и по справедливости разделили их между тремя нартскими родами.