Уастырджи и нарт Маргудз безносый

Две жены было у Уастырджи. Однажды, собираясь в далекий поход, сказал он своим женам:
– Приготовьте мне в дорогу поскорее мою одежду да соберите еды, и повкусней, но такой, чтоб легко было нести ее.
Обе женщины принялись снаряжать в поход своего мужа, и старшая сказала младшей:
– Шей скорее. Наш муж торопится. Младшая жена ей ответила:
– Что это ты так боишься мужа? Ведь не нарт же Маргудз он!
Старшая тогда сказала младшей:
– Именем мужа нашего Уастырджи товарищ товарищу клянется. Все честные люди клянутся друг другу именем нашего мужа. А кто такой Маргудз? О нем что-то ничего не слышно.
И с утра до вечера старшая жена больше слова не сказала младшей.
Вечером, когда пришел Уастырджи, она и с ним говорить не стала.
– Что с тобой?– спросил Уастырджи.– Почему молчишь?
– О чем же мне говорить с тобой после того, что услышала я от этой вот любимой твоей жены! «Пошевеливайся, шей, – сказала я ей, – попроворней, ведь муж наш в поход уезжает». А она мне на это: «И чего это ты боишься нашего мужа! Ведь он же не нарт Маргудз!»
Легли они спать... Наутро Уастырджи, встретив свою младшую жену, сказал ей:
– Ты, дерзкая, что вчера наболтала? Ответила ему младшая жена:
– Конечно, я наболтала. Подожди, я сейчас все тебе расскажу.
И сказал ей Уастырджи:
– Если нарт Маргудз не окажется таким, как ты говорила, во всем совершенным, то горе твоей голове: я привяжу тебя к хвосту необъезженной лошади и погоню ее по полям и равнинам. А если твое слово окажется верным, то дороже тебя никого не будет у меня на этом свете.
Сел Уастырджи на своего подобного буре коня и отправился разыскивать нарта Маргудза. Хлестнул он несколько раз своего коня серебряной плетью и поехал.
Долго ли, коротко ли ехал Уастырджи, но вот попал он в бескрайние, широко зеленеющие степи. Множество одинаковых коней серой масти паслось в этой степи. Даже ноги, даже уши были у них одинаковые.
Удивился Уастырджи: «Неужели все эти кони принадлежат одному человеку? Нет, не может один человек иметь столько коней». И спросил он табунщиков:
– Чьи это кони? Они так похожи один на другого, будто всех их одна мать родила.
– Это кони нарта Маргудза, – ответили табунщики. Еще сильнее удивился тут Уастырджи:
– Да умрет лучший из его дома, – что это еще за человек? Никогда не встречал его и с небожителями.
Ночью, чтобы приготовить завтрак для гостя, зарезали табунщики жеребенка, которого еще ни разу не седлали. Рано утром Уастырджи позавтракал, сел на своего коня и поехал. И вот он увидел множество быков – все серые, а морды у них белые. Спросил у пастухов Уастырджи:
– Пусть многочислен будет ваш скот! Чьи это быки?
– Это быки нарта Маргудза, – ответили пастухи.
– Что это за человек? На земле нигде не встречал я его и среди небожителей не видел! – не может надивиться Уастырджи.
Пастухи зарезали для Уастырджи жирного быка и хорошо его угостили. А утром Уастырджи сел на своего коня и поехал дальше. Еще один день ехал, и встретилась ему отара овец. Шли они, плотно сбившись, как прибрежная галька. Куда ни глянь, везде овцы, и все одинаковые, черноногие, черноголовые. Спросил у пастухов Уастырджи:
– Чьи это овцы?
– Нарта Маргудза, – отвечали пастухи.
– Что за диво? Откуда у одного человека такое богатство? Ни одного небожителя я не знаю, у которого было бы столько скота!
Дальше едет Уастырджи. Проехал он столько, сколько можно проехать за день, и встретилось ему стадо дойных коров – все одной хорошей породы. Опять удивился Уастырджи, и спросил он пастухов:
– Чьи же это коровы?
– Нарта Маргудза.
Ночью зарезали для него пастухи жирную телку. Рано утром, позавтракав, сел Уастырджи на своего коня и поехал дальше. Еще день миновал, и приблизился он к какому-то селению. Видит, на окраине селения сидят два старика. Один из них пасет телят, другой – ягнят, и они беседуют друг с другом.
– Добрый вам вечер, – приветствовал их Уастырджи.
– Пусть к тебе, гость, милостив будет Бог! Прибывай к нам в добром здравии.
– Простите за вопрос мой, но не скажете ли вы мне, где живет нарт Маргудз?
Удивились старики этому вопросу: что за человек который не знает, где живет нарт Маргудз?
Уастырджи сказал им:
– Не судите меня строго, я издалека приехал. Посмотрели старики друг на друга и сказали:
– Значит, есть еще страна, в которой Маргудз не побывал.
И они сказали Уастырджи:
– Ладен ты, красив, и конь твой снаряжен богато. Поезжай по главной улице селения – и скоро увидишь три дома для гостей. Самый высокий – для небожителей, пониже его – для алдаров, еще ниже – для свободнорожденных. Коновязь у гостевой для небожителей – золотая, дорожка от коновязи и до дому стеклом выложена. Коновязь возле гостевой для алдаров–серебряная, а дорожка тоже из стекла. Коновязь возле гостевой для свободных людей из меди сделана, а дорожка досками покрыта.
Поехал Уастырджи. Вот и дома, отведенные для гостей. Разглядывая их, подумал он: «Нет, не возвышу я себя над другими. Остановлюсь там, где останавливаются люди попроще».
Сошел он с коня возле гостевой для свободных людей, привязал коня своего к коновязи, а сам пошел в дом. Выбежали прислужники Маргудза и увидели коня нового гостя. Подковы у него из золота, седло и сбруя драгоценностями осыпаны. И, увидев такого чудесного коня, не решились слуги войти к гостю, а поднялись в покои Маргудза и сказали ему:
– Прости нас, но в нашу гостевую для свободных людей прибыл гость. Мы же, обойдя вокруг его коня, видим, что такой это конь, какого не бывало и у небожителей, нас посещавших.
Сказал им Маргудз:
– Идите и узнайте у него, кто он и откуда. Заглянули слуги в окно гостевой, но не посмели войти туда. В гостевой был зажжен свет, но доспехи гостя светили сильнее света. Опять поднялись слуги в покои Маргудза и сказали ему:
– Мы войти к нему не решились, а только на него посмотрели, – видно, что он скучает. Удивителен его вид.
Любопытно стало Маргудзу:
«Ведь из моих прислужников есть такие, что и небожителей сопровождали. Так что же это за человек, перед которым они робеют? Много слышал я об Уастырджи, но видеть его мне не пришлось. Дай кликну-ка я тревогу – говорят, Уастырджи к тревоге очень чуток. Если это он, то я сразу узнаю».
И тут выпустил Маргуда черную лисицу, такую, что каждый ее волос, подобно солнцу, смеялся и, подобно звезде Бонварнон, блистал.
Погналась молодежь за лисицей по равнине, но лисица прибежала обратно к околице селения. Пробежала она посреди селения, по главной улице.
– Беда! – закричали тут женщины, у которых был нрав побойчее. – И чего это мечется по степи сумасшедшая наша молодежь? Зверь-то ведь вот он!
Где не будет слышен крик женщины? В гостевой для свободных людей услышал его и Уастырджи. Выбежал он из дома и вскочил на коня.
Тут одна из женщин сказала ему:
– Как же не стыдно тебе, юноша! Зверь уже пробежал, люди поскакали за ним – почему ты отстал от других? Если ты испугался, дай я на тебя свой платок накину.
– Подожди, огонь очага моего. Я тоже постараюсь сделать все, что в моих силах.
Поскакал Уастырджи, мигом догнал лисицу и поднял ее на копье. Идет он по улице, высоко несет на копье лисицу, а люди идут за ним следом, удивляясь его ловкости, осанке и красоте.
Маргудза тоже удивило проворство гостя, и он выехал навстречу ему на коне.
– Во здравии прибывай к нам, – приветствовал он гостя.
Гость и хозяин, любезно беседуя, дошли до двора Маргудза. Занял Маргудз разговорами гостя и привел его в гостевую для небожителей.
Чудесно построена была эта гостевая: стена из меди, на потолке вместо светильника сверкала утренняя звезда, вешалка из оленьих рогов, а стулья из слоновой кости с тонкой резьбой.
Опомнился Уастырджи:
– Ведь не здесь остановился я. И хотел он отнести своего коня к медной коновязи. Но слуги не пустили его туда, и пришлось ему войти в гостевую для небожителей.
Принесли ему фынг, уставленный едой, и он сказал:
– Вы простите меня, но хотя я еще молод, все же пока не придет Маргудз, не притронусь к еде.
Рассказали Маргудзу о том, что гость не притрагивается к еде. Надел Маргудз башмаки, накинул на плечи соболью шубу и вошел в гостевую.
– Добрый вечер тебе, – сказал он гостю.
По обычаю оказали они почести друг другу, сели за стол, стали есть и пить.
Уастырджи, глядя на Маргудза, думал:
«Боже! Нет на свете такого человека, которому ты не послал бы счастья. Но кого же ты на этот раз осыпал счастьем? Ни роста у него, ни осанки, а на лице даже носа нет. Можно ли назвать его счастливым?»
Поели, попили.
– Может, вместе и в поход отправимся? – предложил тут Маргудз гостю.
Согласился гость. И приказал тут Маргудз своим младшим:
– До рассвета двух коней мне из табуна приведите. И до рассвета двух коней привели младшие из табуна.
Маргудз сказал Уастырджи:
– Конь твой утомился, поезжай в поход на любом из моих коней.
– Кроме своего коня, ни на чьем не смогу я поехать в поход, – ответил гость.
– Послушай меня, гость, утомился твой конь. Возьми лучше моего коня, а твой пусть пока отдохнет.
Посмотрел Уастырджи на улицу. Увидел, что к коновязи привязан оседланный конь – худой, с облезлой гривой и облезлым хвостом. Тут подумал Уастырджи: «Какого коня может дать мне тот, кто даже для самого себя жалеет лучших коней из своих табунов?»
И спросил он Маргудза:
– На этом коне ты поедешь? Маргудз ответил:
– Да, я поеду на этом коне.
– Но как же так? – спросил Уастырджи. – Ведь не мать же твоя родила тех коней, что я видел в твоих табунах? Иначе чего ты их так жалеешь? Почему не поедешь на лучшем из них?
И ответил ему Маргудз:
– Неразумен ты, гость. Разве не знаешь ты, что по внешности не судят о силе?
– Что ты за человек? – сказал Уастырджи. – Ну подумай сам, что скажут люди, когда увидят тебя на этаком коне рядом со мной?
– Ну разве можно, гость, назвать тебя разумным? Ведь я же сказал тебе: не по внешности судят о силе.
– Разве нет в твоем табуне коня попригляднее, но одной крови с этим и равного ему по силе? – спросил Уастырджи.
Не понравились Маргудзу слова гостя, и сказал он:
– Стоит жаркая пора, жалеть надо хороших коней!
Отправились они и три дня ехали без остановки. На четвертый день, рано утром, сказал Маргудз:
– Если мы до вечера не доедем до цели, напрасен будет весь наш поход.
И они снова двинулись в путь. Тут начал уставать конь Уастырджи. Хлещет его Уастырджи плетью, пробежит конь немного рысью и опять начинает сбавлять шаг. А худой конь Маргудза с облезлой гривой и облезлым хвостом так мчится вперед, что взглядом за ним трудно угнаться. Обернулся тут Маргудз к Уастырджи:
– Подгони-ка хорошенько своего коня. К вечеру должны мы быть на месте. Не мать же твоя родила его – чего ж ты его жалеешь?
Дернет Уастырджи поводья, прибавит конь шагу, но тут же опять сбавляет шаг, и снова отстает Уастырджи.
– Что за молодежь пошла? Пережить бы вам всех своих родных! – сказал Маргудз. – И чего это нынешние молодые люди так жалеют своих коней? Конечно, у коней этих золотые подковы, но копыта, верно, слабы, как лягушачьи лапки.
Только головой покачал Уастырджи на эти слова и подумал про себя: «А какой же породы твой конь, какого же рода ты сам? Даже у небожителей не видел я вам подобных!»
Доехали до какого-то кургана. Маргудз остановил своего коня, спешился, повернулся лицом к кургану, и в голос заплакал.
Уастырджи тоже слез с коня. Удивился, конечно, – что это, мол, произошло с моим спутником? – но ничего не сказал.
Долго плакал Маргудз, потом сели они на коней и отправились в путь.
Сколько они ехали, кто знает! Но вот они подъехали к берегу большой реки.
Встревожился Уастырджи, увидев реку: «Если нужно нам перебраться через эту реку, то ведь мой усталый конь не справится с ней, и унесет нас».
Маргудз хлестнул своего коня, и конь его, даже не замочив копыт, перенес его через реку. Уастырджи поскакал за ним, но конь его не смог перепрыгнуть через реку, оказался в воде, и река понесла его. Вернулся тогда Маргудз, посадил Уастырджи к себе на круп своего коня, а коня Уастырджи он повел за повод, и тот, как бревно, тащился за ним по воде.
– О, чтоб стать вам наследниками всех ваших родных, нынешние юноши! Подобно кошке, фыркаете вы, попав в воду, – так говорил Маргудз.
К вечеру доехали они до границы чужой страны, – туда, куда направлялись. Маргудз сказал тут Уастырджи:
– Ты подожди меня здесь, а я кругом оглянусь. Выбрался он на высокую вершину. А когда вернулся назад, Уастырджи увидел, что он плачет.
– Маргудз, хозяин мой гостеприимный, неужто ты так слезлив?
– Как же не прослезиться! Взберись-ка на ту скалу и оглядись кругом. Но только смотри, чтобы тебя не заметили.
Взобрался Уастырджи на высокую вершину, снял шапку и осторожно огляделся.
«О боже! Что за чудо это? – подумал он. – До сегодняшнего дня только на небе видел я солнце, а сейчас вижу его на земле».
Спустился он вниз и сказал старому Маргудзу:
– До сей поры только на небе видел я солнце, но на земле вижу его в первый раз.
– Это не солнце, гость мой, – это медный котел, но такой котел, что напитка, однажды сваренного в нем, хватает на семь лет, и потом каждый день сколько ни пей, а котел делается все полнее и полнее. Чудесное свойство имеет этот напиток: если смочишь им лоб новорожденному, то ребенок целый год не нуждается в груди.
Сокровищем наших предков был этот большой котел, но силой отняли его у нас донбеттыры.
– Сделаем все, что можем, – сказал Уастырджи.
И когда совсем рассвело, превратился Уастырджи в черную лисицу, такую, что каждый волос ее, подобно бубенцу, смеялся и, как колокольчик, звенел. Пробежала лисица по краю селения, кинулись за ней лучшие из молодежи. Еще раз пробежала она и даже детей и стариков увлекла за собой.
Превратил Маргудза в орла Уастырджи, такого орла, что не меньше бурки было каждое крыло его, толщиной с березу была каждая его нога, и как наковальня нартской кузницы – его голова.
Когда все селение гналось за лисицей, старый Маргудз, описывая в воздухе круги, плавно спустился в селение, схватил когтями котел за два его уха и унес котел прочь.
А в это время лисица, высунув язык и тяжело дыша, скрылась от погони. Встретились Маргудз и Уастырджи, снова превратились в людей, быстро вскочили на коней и двинулись в путь.
Когда опять подъехали они к берегу реки, совсем выдохся конь Уастырджи. Тут Маргудз посадил Уастырджи позади себя, коня же его повел на поводу, ударяя его плетью по нижней части брюха, и конь Уастырджи поплыл за ними.
Когда они переправились на другой берег, Маргудз так сказал:
– О боже, как сердце мое болит за гостя! Пусть всегда болит так за гостя сердце того, кого люди считают достойным имени человека!
Сел Уастырджи на своего коня. Теперь он ничего не боялся.
Добрались они до высокого кургана, сошли с коней и пустили их на траву. Уастырджи стал сторожить коней, а Маргудз взобрался на вершину кургана и стал молиться. И столько слез пролил он на курган во время этой молитвы, что земля на кургане стала влажной.
После этого сели они опять на своих коней и разъехались: Маргудз направился в свою сторону, а Уастырджи – к себе.
Расставаясь, поблагодарили они друг друга.
– Ничего нет дороже гостя, – сказал Маргудз и подарил Уастырджи чудесный медный котел.
Вот едет Уастырджй домой, раздумывает обо всем, что произошло, и удивляется:
– С каким доблестным человеком встретился я! Ведь даже среди небожителей не встречал я такого. Но как мог лишиться носа этот доблестный человек? Право, лучше мне умереть, но должен я узнать об этом деле.
Повернул он коня своего и догнал Маргудза.
– Подожди-ка меня, мой гостеприимный хозяин, – сказал Уастырджи. – Три вопроса хочу задать я тебе. Во всем ты ладен, Маргудз, но как это получилось, что лишился ты носа? Ты уже стар, но почему нет у тебя жены? А третий вопрос такой: о чем ты плакал, когда молился на кургане?
– 0 гость мой, лучше было бы, если бы ты не спрашивал меня обо всем этом! Но раз спросил, расскажу я тебе о своих делах. В молодости я был такой, что какой бы зверь ни пробегал по черной земле, я по запаху узнавал его – такой был нюх у меня. Три сестры- красавицы жили под небом. Одна стала моей женой, на второй женился Уацилла, а на третьей – Уастырджи. Где я только не побывал в то время! Часто бывал я в походах. Возвращался я однажды из дальнего похода, и вдруг из спальни моей донесся запах незнакомого мужчины. И, почуяв этот запах, вскочил я на того коня, которого ты видишь, – от чертей происходит эта порода, – и мигом примчался домой. Вбежал в дом, вижу – рядом с женой моей спит кто-то. Выхватил я свой меч, изрубил их на куски, а сам лег спать в покое для гостей.
Утром слышу: плачут нарты на моем дворе. Я вышел к ним и, будто ничего не знаю, спросил их: «О чем плачете, нарты?»– «О чем плачем?– сказали они. – Да ведь вчера ты зарезал своего сына и свою жену».
Похоронили их, и, вернувшись с кладбища, я отрезал себе бритвой нос. Под тем курганом, на котором лил я слезы, находится их могила. Вот так-то, гость мой.
И сказал тут Уастырджи:
– Вернемся к тому кургану, где они похоронены, и помянем их.
Подошли они к кургану, раскопали могилу. Уастырджи снял свою бурку и расстелил ее рядом с курганом.
– Ну, а теперь, хозяин мой, вынеси покойников и положи их на эту бурку.
И когда Маргудз выполнил все это, Уастырджи ударил войлочной плетью по останкам женщины и мальчика – и вмиг ожили они. Войлочной плетью провел он по носу Маргудза – и снова вырос нос на лице Маргудза.
– Не знаешь меня Маргудз? – спросил Уастырджи.
– Нет, – сказал Маргудз.
– Я небесный Уастырджи и приехал, чтобы познакомиться с тобой.
– Но ведь, стало быть, мы с тобой родственники, – сказал Маргудз. – Твоя младшая жена и моя хозяйка от одного отца и от одной матери рождены.
Подобно солнцу, просветлело лицо Уастырджи. Как ему было еще не радоваться!
Прибыли они в дом Маргудза. Устроил Маргудз большой пир. Весь нартский народ был на этом пире, яствам, напиткам, пению и пляскам не было конца.
Но вот попрощался Уастырджи со своими хозяевами, сел на коня, взлетел к себе домой, и обрадовались ему небожители.
– Не сердись на слова моей младшей жены, – сказал Уастырджи старшей жене. – Хотя нарт Маргудз земной человек, но, так же как я, мужествен он. И сказал он своей младшей жене:
– Много страданий принял я из-за тебя, но зато подружился с доблестным человеком. И ответила ему младшая жена:
– Без всякой вины пропала сестра моя, жена Маргудза. Ты же все силы свои отдаешь, чтобы помочь людям. Вот и упомянула я о Маргудзе, надеясь, что ты не оставишь его без своей помощи.
– Пусть успокоится твое сердце: я вернул к жизни сестру твою и сына ее, – сказал Уастырджи.