Рассказ первой девушки (ночи 17–18)

И когда женщины услышали, что говорил Джафар от имени повелителя правоверных, старшая выступила вперёд и сказала: «О повелитель правоверных, со мной была история, которая, если бы написать её иглами в уголках глаза, наверное стала бы назиданием для поучающихся и наставлением для тех, кто принимает наставления…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семнадцатая ночь

Когда же настала семнадцатая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина, выступив перед лицом повелителя правоверных, сказала: «Со мною была удивительная история, вот она:
Эти две чёрные суки – мои сестры, и нас было трое родных сестёр по отцу и матери, а эти две девушки: та, на которой следы ударов, и другая, закупавшая, – от другой матери. И когда наш отец умер, все взяли свою долю наследства, а через несколько дней скончалась моя матушка и оставила нам три тысячи динаров, и каждая из дочерей взяла своё наследство – тысячу динаров. Я была моложе их по годам. И мои сестры сделали приданое и вышли замуж, и каждая взяла себе мужа, и они прожили некоторое время, а затем оба мужа собрали товары, и каждый взял у своей жены тысячу динаров, и они все вместе уехали и бросили меня.
Их не было пять лет, и мужья их загубили деньги и разошлись и оставили жён в чужих землях, и через пять лет старшая пришла ко мне в образе нищенки, одетая в рваное платье и грязный старый изар, и она была в гнуснейшем состоянии. И когда она пришла ко мне, я не вспомнила её и не узнала, по потом, признав её, я спросила: «Что означает это положение?» И она ответила: «О сестрица, в словах нет больше пользы! Калам начертал то, что было суждено!» И я послала её в баню и надела на неё одежду и сказала: «О сестрица, ты мне вместо матери и отца! Аллах благословил наследство, которое досталось мне с вами, и я его умножила и живу превосходно. Я и вы – это одно и то же». И я оказала ей крайнюю милость, и она прожила у меня целый год, и сердца наши были в тревоге о другой нашей сестре, и прошло лишь немного времени, и она явилась в состоянии ещё худшем, чем старшая сестра. И я сделала ей больше, чем первой, и им достались деньги из моих денег.
Но через некоторое время они сказали мне: «О сестрица, мы хотим замуж! Нет у нас терпенья сидеть без мужа». – «О, глаза мои, – ответила я, – нет добра в замужестве! Хорошего мужчину теперь редко найдёшь, и я не вижу добра в том, что вы говорите. Вы ведь испытали замужество». Но они не приняли моих слов и вышли замуж без моего согласия, и я обрядила их из моих денег и покровительствовала им.
Они уехали со своими мужьями и прожили с ними небольшое время, а потом их мужья взяли то, что у них было, и уехали, оставив их. И сестры пришли ко мне улаженные, извинились и сказали: «Не взыщи с нас! Ты моложе нас по годам, но совершеннее по уму! Мы никогда больше не станем говорить о замужестве! Возьми нас к себе в служанки, чтобы у нас был кусок хлеба». – «Добро пожаловать, о сестрицы, у меня нет никого дороже вас», – ответила я и приняла их и оказала им ещё большее уважение, и мы провели так целый год. Но и мне захотелось снарядить корабль в Басру, и я снарядила большой корабль и снесла туда товары и припасы и то, что нам было нужно на корабле, и сказала: «О сестрицы, хотите ли вы жить дома, пока я съезжу и вернусь, или вы поедете со мной?» – «Мы отправимся с тобой, мы не можем с тобой расстаться», – отвечали они, и я взяла их с собою. Я разделила свои деньги пополам и половину взяла, а другую половину отдала на хранение и сказала: «Может быть, с кораблём что нибудь случится, а жизнь ещё будет продлена, и когда мы вернёмся, мы найдём кое что, что нам поможет».
Мы путешествовали дни и ночи, и наше судно сбилось с пути, и капитан проглядел дорогу, и корабль вошёл не в то море, куда мы хотели, но мы некоторое время по знали этого. И ветер был хорош десять дней, а после стих. После десяти дней дозорный поднялся посмотреть и воскликнул: «Радуйтесь! – и опустился, довольный, и сказал: Я видел очертание города, и он похож на голубку».
Мы обрадовались, и не прошло часа дневного времени, как перед нами заблистал издали город. «Как называется город, к которому мы приближаемся?» – спросили мы капитана, и он сказал: «Клянусь Аллахом, не знаю! Я никогда его не видел и в жизни не ходил по этому морю. Но все обошлось благополучно, и вам остаётся только войти в этот город. Посмотрите, как будет с вашими товарами, и если вам случится продать – продавайте, и закупайте всего, что там есть, а если продать вам не придётся, мы отдохнём два дня, сделаем запасы и уедем». И мы пристали к городу, и капитан отправился туда и отсутствовал некоторое время, а потом он пришёл к нам и сказал: «Поднимитесь, идите в город и подивитесь творению и созданию Аллаха и взывайте о спасения от гнева его!»
И мы пошли в город, и, подойдя к городским воротам, я увидела у ворот людей с палками в руках и, приблизившись к ним, вдруг вижу – они поражены гневом Аллаха и превратились в камень! И мы вошли в юрод и увидели, что все, кто там есть, поражены гневом и превратились в чёрный камень, и нет там ни живого человека и ни горящего огня. И мы была ошеломлены этим и прошли по рынкам и увидели, что товары целы и что золото и серебро тоже осталось, как было, и обрадовались и сказали: «Быть может, за этим скрыто какое-нибудь зло!»
И мы разошлись по улицам города, и каждая из нас забывала о других, забирая деньги и материи, я же поднялась к крепости и увидела, что она хорошо устроена. И я вошла в царский дворец и увидела, что все сосуды там из золота и серебра, и тут же я увидела царя, который сидел среди своих придворных, наместников и везирей, и на нем были такие одежды, которые повергали в недоумение. И, подойдя к царю, я увидела, что он сидит на престоле, – выложенном жемчугом и драгоценными казнями, и на нем золотое платье, где каждый камешек светит, как звёздочка, а вокруг него стоят пятьдесят невольников, одетых в разные шелка, и в руках у них обнажённые мечи. Посмотрев на это, я смутилась умом и прошла немного и вошла в помещение харима и увидела на стенах его занавески, вышитые золотыми полосами, а царицу я нашла лежащей, и она была одета в одежду, покрытую свежим жемчугом, и на голове у неё был венец, окаймлённый всевозможными каменьями, а на шее – бусы и ожерелья. И все бывшие на ней одежды и украшения остались в своём виде, но она, от гнева Аллаха, превратилась в чёрный камень.
И я нашла открытую дверь и вошла в неё, и за нею оказалось помещение, возвышающееся на семь ступенек, и я увидела, что этот покой вымощен мрамором и устлан коврами, шитыми золотом. И там оказалось ложе из можжевельника, выложенное жемчугом и драгоценностями, с двумя изумрудами величиной с гранат, и над ним был опущен полог, унизанный жемчугом. И я увидела свет, исходивший из за полога, и, поднявшись, нашла жемчужину, размером с гусиное яйцо, лежавшую на небольшой скамеечке, и она горела, как свеча, и распространяла сияние. И на этом ложе были постланы всевозможные шелка, приводившие в смятение смотрящего, я, увидев все это, я изумилась. И при виде зажжённых свеч я сказала: «Несомненно кто нибудь зажёг эти свечи».
А потом я пошла дальше и вошла в другое помещение и принялась осматривать покои и обходить их кругом, И меня охватило такое удивление, что я забыла самое себя и погрузилась в думы.
А когда подошла ночь, я захотела выйти, но не узнала двери и заблудилась и пришла обратно к ложу с пологом И села на ложе, а потом прикрылась одеялом и, прочитав сначала кое что из Корана, хотела заснуть, но не могла, к мною овладела бессонница. И когда наступила полночь, я услышала чтение Корана красивым, но слабым голосом, и обрадовалась и пошла на голос, пока не дошла до какого то помещения, но дверь в него я нашла закрытой. И, открывши дверь, я посмотрела в помещение и вдруг вижу: это молельня с михрабом, и в ней стоят горящие светильники и две свечи. И там был постлан молитвенный коврик, и на нем сидел юноша, прекрасный гидом, а перед ним лежал список священной книги, и он читал вслух. И я изумилась, как это он спасся один из всех жителей города, и, войдя, приветствовала его, а он поднял глаза и ответил на моё приветствие.
И я сказала ему: «Прошу тебя и заклинаю тем, что ты читаешь в книге Аллаха, не ответишь ли ты мне на мой вопрос?» А юноша смотрел на меня и улыбался. «О рабыня Аллаха, – ответил он, – расскажи мне, почему вошла ты в это помещение, и я расскажу тебе о том, что случилось со мною и с жителями этого города и почему я спасся».
Я рассказала ему свою историю, и он изумился, а потом я спросила его, что произошло с жителями этого города, и юноша отвечал: «О сестрица, дай мне срок!»
Он закрыл рукопись и положил её в атласный чехол и велел мне сесть с ним рядом, и я посмотрела на него, и вижу: он подобен сияющей луне в полнолуние и совершенен видом, с нежными боками и прекрасной внешностью, словно вылитый из сахара, и стройный станом, как сказано о нем в таких стихах:

Наблюдал однажды, ночной порой, звездочёт и вдруг
Увидал красавца, кичливого в одеждах.
Подарил Сатурн черноту ему его локонов
И от мускуса точки родинок на ланитах.

Яркий Марс ему подарил румянец ланит его,
А Стрелец – бросал с лука век его стрелы метко.
Даровал Меркурий великую остроту ему,
А Медведица – та от взглядов злых охраняла.

И смутился тут звездочёт при виде красот его,
А перед ним лобызала землю покорно.
И Аллах великий облачил его в одежду совершенства и расшил её блеском
И красотой пушка его ланит. Как сказал о нем поэт:

Опьяненьем век и прекрасным станом клянусь его
И стрелами глаз, оперёнными его чарами.
Клянусь мягкостью я боков его и копьём очей,
Белизной чела и волос его чернотой клянусь.

И бровями теми, что сон сгоняет с очей моих,
Мною властвуя запрещением и велением.

И ланиты розой, и миртой нежной пушка его,
И улыбкой уст, и жемчужин рядом во рту его,
И изгибом шеи и дивным станом клянусь его,
Что взрастил граната плоды свои на груди его.

Клянусь бёдрами, что дрожат всегда, коль он движется
Иль спокоен он, клянусь нежностью я боков его.
Шелковистой кожей и живостью я клянусь его
И красою всей, что присвоена целиком ему.

И рукой его вечно щедрою, и правдивостью
Языка его, и хорошим родом и знатностью.
Я клянусь, что мускус, дознаться коль, – аромат его,
И дыханьем амбры нам веет ветер из уст его.

Точно так же солнце светящее, при сравнении с ним,
Нам напомнить может обрезок малый ногтей его.

И я взглянула на него взглядом, породившим во мне тысячу вздохов, и моё сердце проникнулось любовью к нему, и я сказала: «О господин мой, расскажи мне о том, что я тебя спросила».
«Слушаю и повинуюсь, – ответил юноша. – Если, рабыня Аллаха, что этот город – город моего отца, а он – царь, которого ты видела на престоле превращённым в чёрный камень вследствие гнева Аллаха. А царица, которую ты видела под пологом, моя мать, и все жители города были маги, поклонявшиеся огню, вместо могучего владыки, и они клялись огнём и светом, мраком и жаром, и вращающимся сводом небес. А у моего отца не было ребёнка, и я был послан ему в конце его жизни, и он воспитывал меня, пока я не вырос, и счастье шло впереди меня. У нас была старуха, далеко зашедшая в годах, мусульманка, тайно веровавшая в Аллаха и его посланника, но внешне соглашавшаяся с моими родными. И мой отец полагался на неё, видя её верность и чистоту, и оказывал ей уважение и все больше почитал её, и он думал, что она его веры. И когда я стал большой, мой отец передал меня этой старухе и сказал ей: „Возьми его и воспитай и обучи его положениям нашей веры. Воспитай его как следует и ходи за ним“.
И старуха взяла меня и научила вере ислама, омовению по его правилам и молитве, и заставила меня твердить Коран и сказала мне: «Не поклоняйся никому, кроме великого Аллаха». А когда я усвоил это до конца, она сказала мне: «Дитя моё, скрывай это от твоего отца и не осведомляй его об этом, чтобы он тебя не убил». И я скрыл это от него и оставался в таком положении немного дней, как старуха умерла, а нечестие, преступность и заблуждение жителей города ещё увеличились.
И они пребывали в подобном состоянии, и вдруг слышат глашатая, возглашающего во весь голос, подобно грохочущему грому, который слышит и ближний и дальний: «О жители этого города, отвратитесь от поклонения огням и поклонитесь Аллаху, владыке милосердному». И жителей города охватил страх, и они столпились возле моего отца, который был царём в городе, и сказали ему: «Что это за устрашающий голос, который мы слышим? Мы потрясены сильным испугом». И мой отец ответил: «Пусть этот голос не ужасает и не пугает вас, и не отвратит вас от вашей веры», – и сердца их склонились к словам моего отца, и они не перестали усердно поклоняться огню и стали ещё больше преступны.
Прошёл год с того дня, когда они услышали голос впервые, и он явился им во второй раз, и его услыхали, а также и в третий, в течение трех лет, каждый год по разу, но они не перестали предаваться тому же, что и прежде, пока их не поразило отмщение и ярость с небес, и после восхода зари они были обращены в чёрные камни вместе с их вьючными животными и скотом. И никто из жителей этого города не спасся, кроме меня, и с того дня, как случилось это событие, я в таком положении: молюсь, пощусь и читаю Коран. И у меня не стало терпения быть одному, никого не имея, кто бы развлёк меня».
И тогда я сказала ему (а он похитил моё сердце): «О юноша, не согласишься ли ты отправиться со мной в город Багдад посмотреть на учёных законоведов, чтобы увеличились твои знания и разумения и мудрость? Знай, что служанка, стоящая пред тобою, – госпожа своего племени и повелительница мужей, слуг и челяди, и у меня есть корабль, гружённый товарами. Судьба закинула нас в этот город, и по этой причине мы узнали об этих делах, и нам выпало на долю встретиться».
Я до тех пор уговаривала его поехать и подлаживалась и хитрила с ним, пока он не согласился и не соизволил на это…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.