Повесть о царе Омаре ибн ан Нумане и его сыне Шарр Кане, и другом сыне Дау аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах

Рассказ бедуина Хаммада (ночь 144)

Бедуин принялся рассказывать им о самом диковинном, что выпало ему на долю, и сказал: «Знайте, что немного времени тому назад я как то ночью сильно мучился бессонницей и мне не верилось, что наступит утро. Когда же утро настало, я поднялся, в тот же час и минуту опоясался мечом, сел на коня, привязал к ноге копьё и выехал, желая оправиться на охоту и ловлю. И мне повстречалась на дороге толпа людей, которые спросили меня о моей цели, и когда я сказал им о ней, они воскликнули: „И мы тоже тебе товарищи!“ И мы отправились все вместе, и когда мы ехали, вдруг перед нами появился страус.
И мы направились к нему, но он побежал перед нами, распахнув крылья, и нёсся, а мы за ним следом, до полудня, и, наконец, он завёл нас в пустыню, где не было ни растительности, ни воды, и мы слышали там лишь свист змей, вой джиннов и крики гулей. И когда мы достигли этого места, страус скрылся от нас, и не знали мы, на небо ли он взлетел, или под землю провалился.
Мы повернули головы коней и хотели уезжать, но потом мы решили, что возвращаться во время такой сильной жары не хорошо и не правильно. А зной усилился над нами, и нам сильно хотелось пить, и кони наши остановились, и мы уверились, что умрём. И когда мы так стояли, мы вдруг увидели издали обширный луг, где резвились газели, и там был разбит шатёр, а рядом с шатром был привязан конь, и блестели зубцы на копьё, воткнутом в землю.
И души наши оправились после отчаянья, и мы повернули головы коней к этому шатру, стремясь к лугу и воде, и все мои товарищи направились к нему, и я был впереди них, и мы ехали до тех пор, пока не достигли того луга, и, остановившись у ручья, мы напились и напоили наших коней. И меня охватил пыл неразумия, и я направился ко входу в эту палатку и увидал юношу без растительности на щеках, подобного месяцу, и справа от него была стройная девушка, словно ветвь ивы. И когда я увидел её, любовь к ней запала мне в сердце.
Я приветствовал юношу, и он ответил на мой привет, и я спросил его: «О брат арабов, расскажи мне, кто ты и кто для тебя эта девушка, которая подле тебя?» И юноша потупил ненадолго голову, а потом поднял её и сказал: «Расскажи сначала мне, кто ты и что это за конные с тобою». И я ответил ему: «Я Хаммад ибн аль Фазари аль Фариси, славный витязь, который считается среди арабов за пятьсот всадников. Мы вышли из нашего становища, направляясь на охоту и ловлю, и нас поразила жажда, и я направился ко входу в эту палатку, надеясь, что найду у вас глоток воды».
И, услышав мои слова, юноша обернулся к той красивой девушке и сказал ей: «Принеси этому человеку воды и что найдётся из кушанья», и девушка поднялась, волоча подол, и золотые браслеты бренчали у неё на ногах, и она спотыкалась, наступая на свои волосы. Она ненадолго скрылась и потом пришла, и в правой её руке был серебряный сосуд, полный холодной воды, а в другой – чашка, наполненная финиками, молоком и мясом зверей, какое нашлось у них.
И я не мог взять у девушки ни еды, ни питья, так сильно я полюбил её, и произнёс такие два стиха:

«И кажется, краска на пальцах её –
Как ворон, который стоит на снегу.
Ты солнце с луною увидишь на ней,
И солнце закрылось, и в страхе луна».

А поев и напившись, я сказал юноше: «О начальник арабов, знай, что я осведомил тебя об истине в моем деле и хочу, чтобы ты рассказал мне, кто ты, и осведомил бы меня об истине в твоём деле». – «Что до этой девушки, то она моя сестра», – сказал юноша. И я молвил: «Хочу, чтобы ты добровольно отдал мне её в жены, а не то я убью тебя и возьму её насильно».
И тут юноша на время потупил голову, а потом он поднял свой взор ко мне и сказал: «Ты прав, утверждая, что ты известный витязь и славный храбрец и лев пустыни, но если вы вероломно наброситесь на меня и убьёте и возьмёте мою сестру, это будет для вас позором. И если вы, как вы говорили, витязи, которые считаются за храбрецов и не опасаются войны и боя, дайте мне небольшой срок, пока я надену доспехи войны, опояшу себя мечом и привяжу копьё. Я сяду на коня, и мы с вами выедем на поле битвы. И если я одолею вас, я вас перебью до последнего, а если вы меня одолеете, то вы убьёте меня, и эта девушка, моя сестра, будет ваша».
Услышав его слова, я сказал ему: «Вот это справедливость, и у нас нет возражения!» И я повернул назад голову своего коня и стал ещё более безумен от любви к этой девушке. И, вернувшись к моим людям, я описал её красоту и прелесть, и красоту юноши, который подле неё, и его доблесть и силу души, и рассказал, как он говорил, что схватится с тысячей всадников. И потом я осведомил моих товарищей обо всех богатствах и редкостях, которые находятся в палатке, и сказал им: «Знайте, что юноша один в этой земле только потому, что он обладает великой доблестью, и я предупреждаю вас, что всякий, кто убьёт этого молодца, возьмёт его сестру». – «Мы согласны на это», – сказали они, а зачем мои товарищи надели боевые доспехи, сели на коней и направились к юноше.
И оказалось, что он уже облачился в доспехи боя и сел на скакуна. И его сестра подскочила к нему и уцепилась за его стремя, обливая своё покрывало слезами и крича от страха за своего брата: «О беда, о погибель!» И она говорила такие стихи:

«Аллаху я жалуюсь в беде и несчастии, –
Быть может, престола бог пошлёт им испуг и страх.
Хотят умертвить тебя, о брат мой, умышленно,
Хоть прежде сражения виновен и не был ты.
Узнали те всадники, что витязь бесстрашный ты
И доблестней всех в стране восхода и запада,
Сестру охраняешь ты, чья воля ослаблена.
Ты брат ей, и молится творцу за тебя она.
Не дай же недугам ты душой овладеть моей
А взять меня силою и в плен увести меня,
Аллахом клянусъ тебе – не буду я в плене,
Коль нет там тебя со мной, хоть полон он будет благ.
Себя от любви к тебе убью я, влюблённая,
И буду в могиле жить, постелью мне будет прах».

И её брат, услышав эти стихи, заплакал горькими слезами и, повернув голову коня к сестре, ответил на её стихи, говоря:

«Постой, посмотри, явлю тебе я диковины,
С врагами когда сражусь и их сокрушу в бою.
И даже коль выедет начальник и лев средь них,
Чьё сердце всех доблестней, кто крепче душой их всех.
И вот напою его ударом я салабским,
Оставлю я в нем копьё до ручки вонзившимся,
И если не буду я, сестра, защищать тебя,
Мне лучше убитым быть и птицам добычей стать.
Сражусь за тебя в бою, насколько достанет сил,
И после рассказ о нас заполнит немало книг».

А окончив свои стихи, он сказал: «О сестрица, послушай, что я тебе скажу и что завещаю», и она ответила: «Слушаю и повинуюсь!» – а юноша молвил: «Если я погибну, не давай овладеть собою никому!» И тогда она стала бить себя по лицу и воскликнула: «Храни Аллах, о брат мой, чтобы я увидела тебя поверженным и позволила врагам овладеть мной!»
И тут юноша протянул к ней руку и поднял покрывало с её лица, и нам блеснул её образ, подобный солнцу, выглянувшему из за облаков, и поцеловал её меж глаз, и попрощался с нею, а после этого он обернулся к нам и воскликнул: «О витязи, гости вы или хотите боя и сраженья? Если вы гости, то радуйтесь угощению, а если вы хотите блестящей луны, то пусть выходит ко мне из вас витязь за витязем в это поле за место сражения и боя!»
И тогда вышел к нему доблестный витязь, и юноша спросил его: «Как твоё имя и имя твоего отца? Клянусь, что я не убью того, чьё имя совпадёт с моим и чьего отца зовут так же, как моего! Если ты таков, то я отдам тебе девушку». И витязь сказал: «Моё имя Биляль», а юноша ответил ему, говоря:

«Ты лгал, сказав: „Меня зовут Билялем“.
Ты ложь привёл и явную нелепость.
Коль ты разумен, слушай, что скажу я:
«Бойцов свергаю я в широком поле
Колющим, острым, месяцу подобным.
Терпи удар того, для гор кто страшен!»

И они понеслись друг на друга, и юноша ударил врага копьём в грудь так, что зубцы вышли из его спины. А затем выехал к нему ещё один воин, и юноша произнёс:

«О гнусный пёс, всегда покрытый грязью,
Как дорогого я сравню с дешёвым?
Ведь тот лишь храбрый лев и славен родом,
Кто на войне не думает о жизни».

И юноша, не дав противнику срока, оставил его потонувшим в собственной крови. И потом юноша крикнул: «Есть ли противник?» – и к нему выехал ещё один боец и пустился на юношу, говоря:

«К тебе я бросился, огонь в душе моей,
И от него зову друзей моих я в бой.
Владык арабов ты сегодня перебил,
Но выкупа себе в сей день ты не найдёшь».

И, услышав его слова, юноша ответил, говоря:

«Ты лжёшь, о самый скверный из шайтанов!
Обман и ложь изрёк ты этим словом!
Сегодня встретишь храброго с копьём ты
На поле битвы и горячей сечи».

И затем он ударил его в грудь, и зубцы копья показались из его спины, а потом юноша воскликнул: «Будет ли ещё противник?» – и к нему вышел четвёртый боец, и юноша спросил, как его имя. И когда витязь сказал: «Моё имя Хиляль», – юноша произнёс:

«Ошибся ты, в моё вошедши море,
И ложь сказал во всем ты этом деле.
Ты от меня стихи теперь услышишь,
И дух твой украду – ты не узнаешь».

И они понеслись друг на друга и обменялись двумя ударами, и удар юноши настиг витязя первый, и юноша убил его. И всякого, кто выезжал к нему, он убивал.

И когда я увидел, что мои товарищи перебиты, я сказал себе: «Если выйду к нему на бой, я с ним не справлюсь, а если убегу, я буду опозорен среди арабов». А юноша, не дав мне сроку, ринулся на меня и, потянув меня рукою, свалил меня с седла, и я упал, ошеломлённый, а он поднял меч и хотел отрубить мне голову, и я уцепился за полу его платья, а он понёс меня на руке, и я был у него в руках, точно воробей.
И когда девушка увидала это, она обрадовалась деяниям своего брата и, подойдя к нему, поцеловала его меж глаз, а он передал меня своей сестре и сказал ей: «Вот тебе, бери его и сделай хорошим его обиталище, так как он вступил к нам под начало!» И девушка схватила меня за ворот кольчуги и повела меня, как ведут собаку. Она развязала брату боевой панцирь и надела на него одежду, а потом она подставила ему скамеечку из слоновой кости, и он сел. «Да обелит Аллах твою честь и да сделает тебя защитой от превратностей», – сказала она юноше, а он ответил ей такими стихами:

«Сестра говорит, а в битве она видала,
Как блещет мой лоб, подобный лучам блестящим:
«Достоин был Аллаха ты, о витязь,
Пред чьим копьём согбенны львы пустыни».
И молвил я ей: «Спроси обо мне ты храбрых,
Когда бегут разящие мечами.
Известен я и счастием и силой,
А разум ной вознёсся как высоко!
Сразился ты со львом, Хаммад, жестоким
И видел смерть ползущей, как ехидна».

Услышав его стихи, я впал в растерянность и взглянул на своё положение, к которому привёл меня плен, и душа моя стала для меня ничтожна. А потом я посмотрел на девушку, сестру юноши, и на её красоту и сказал себе: «Вот причина всей смуты!» И я подивился её прелести и пролил слезы и произнёс такие стихи:

«О друг мой, брось укоры и упрёки,
Упрёки я оставлю без внимания.
Я в девушку влюблён, едва явилась,
Любить её меня зовёт уж призыв.
А брат её в любви к ней соглядатай,
Решимостью и мощью он владеет».

И потом девушка принесла брату еду, и он позвал меня есть с ним, и я обрадовался и почувствовал себя в безопасности от смерти.
А когда брат её кончил есть, она принесла ему сосуд с вином, и юноша принялся за вино и пил, пока вино не заиграло у него в голове и лицо его не покраснело. И он обернулся ко мне и спросил: «Горе тебе, о Хаммад, знаешь ты меня или нет?» – «Клянусь твоей жизнью я стал лишь более несведущ!» – отвечал я, и он сказал: «О Хаммад, я Аббад ибн Тамим ибн Салаба. Поистине, Аллах подарил тебе твою душу и сохранил тебя для твоей свадьбы».
И он поднял за мою жизнь кубок вина, который я выпил, и поднял второй, и третий, и четвёртый, и я выпил их все, и он выпил со мною и взял с меня клятву, что я не обману его. И я дал ему тысячу пятьсот клятв, что никогда не стану его обманывать, но буду помощником.
И тогда он приказал своей сестре принести мне десять шёлковых одежд, и она принесла их и надела мне на тело, и вот одна из них надета на мне. И он велел ей привести верблюдицу из лучших верблюдиц, и девушка привела мне верблюдицу, нагруженную редкостями и припасами. И ещё он велел ей привести того рыжего коня, и она привела его. И юноша подарил мне все это, и я провёл у них три дня за едой и питьём, и то, что он мне дал, находится у меня до сего времени.
А через три дня он сказал мне: «О брат мой, о Хаммад, я хочу немного поспать и дать душе отдых, и я доверяю тебе свою жизнь. Если ты увидишь несущихся всадников, не пугайся их и знай, что они из племени Бену Салаба и хотят со мной воевать». Потом он положил себе меч под голову вместо подушки и заснул.
И когда он погрузился в сон, Иблис нашептал мне убить его, и я быстро встал и, вытянув меч у него из под головы, ударял его ударом, который отделил ему голову от тела. И сестра его узнала об этом и, подскочив со стороны палатки, кинулась на тело своего брата, разрывая надетую на ней одежду, и произнесла такие стихи:

«Родным передай моим злосчастную эту весть, –
Того избежать нельзя, что вышний судья судил.
О брат мой, повержен ты и вот на земле лежишь,
И лик говорит твой нам о прелести месяца.
Злосчастным был нам тот день, когда я их встретила,
И, долго врагов гоня, сломалось копьё твоё.
Убит ты, и всадники с конём не потешатся,
И женщина не родит от мужа таких, как ты.
И ныне убийцею Хаммад твоим сделался,
И клятвы нарушил он, обет не исполнив свой.
И этим хотел достичь желаемой цели он,
Но лгал сатана во всем, что сделать велел ему».

А окончив свои стихи, она воскликнула: «О проклятый в обоих твоих дедах, зачем ты убил моего брата и обманул его? Он хотел возвратить тебя в твою страну о припасами и подарками и также имел желание отдать меня тебе в жены в начале месяца». И, вынув бывший у неё меч, она поставила его ручкой на землю, а острие приложила к своей груди и налегла на него, так что меч вышел из её спины, и упала на землю мёртвая.
И я опечалился о ней и раскаивался, когда раскаяние было бесполезно, и плакал, а затем я поспешно вошёл в шатёр и, взяв то, что было легко нести и дорого ценилось, отправился своей дорогой. И от страха и поспешности я не подумал ни о ком из своих товарищей и не похоронил ни девушку, ни юношу. Эта история диковинней первой истории со служанкой, которую я похитил в Иерусалиме».
И когда Нузхат аз Заман услышала от бедуина эти слова, свет в глазах её стал мраком…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.