Когда же настала сто пятьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольница говорила Абу аль Хасану: „И когда моя госпожа услышала эти стихи, она упала на скамью без памяти, а я схватила её за руку и побрызгала ей в лицо розовой водой, и когда она очнулась, я сказала ей: „О госпожа, не срывай покрова с себя и с тех, кого вмещает твой дворец. Ради жизни твоего возлюбленного будь терпелива“. – «Разве может быть в этом деле что нибудь хуже смерти? Я ищу её, и в ней для меня отдых“, – сказала она. И когда мы так разговаривали, одна невольница вдруг пропела слова поэта:
«Сказали: „Терпение, быть может, нам отдых даст!“
Я молвил: «А как терпеть, когда мы расстались с ним?
Союз укрепил он наш взаимный, и клялся я
Порвать узы стойкости в прощальном объятии».
А когда невольница кончила свои стихи, моя госпожа упала без памяти, и халиф увидел это и поспешно подошёл к ней и велел убрать напитки и чтобы все невольницы воротились в свои комнаты, а сам оставался у неё весь остаток ночи, пока не наступило утро. И повелитель правоверных позвал врачей и лекарей и велел им лечить Шамс ан Нахар, не зная, какова её страсть и любовь, и я осталась с нею, пока мне не показалось, что она поправилась. Вот что меня задержало и помешало прийти к вам. Я оставила у неё много её приближённых, чьи сердца беспокоятся о ней, и она велела мне пойти к вам, узнать новости об Али ибн Беккаре и вернуться».
Услышав её слова, Абу аль Хасан удивился и воскликнул: «Клянусь Аллахом, я рассказал тебе все новости о нем! Возвращайся к твоей госпоже и передай ей привет и уговаривай её хорошенько быть терпеливой. Побуждай её к этому и скажи ей: „Скрывай тайну!“ И передай ей, что я узнал о её деле и что это дело трудное, где нужна сообразительность». И невольница поблагодарила Абу ль Хасана и ушла.
Вот что было с нею.
Что же касается Абу аль Хасана, то он просидел в своей лавке до конца дня, а когда день прошёл, он поднялся и, выйдя из своей лавки, запер её и пришёл к дому Али ибн Беккара. Он постучал в дверь, и к нему вышел один из слуг и ввёл его. Когда он вошёл к Али ибн Беккару, тот улыбнулся и обрадовался его приходу и воскликнул: «О Абу аль Хасан, ты заставил меня тосковать, не придя ко мне сегодня! Моя душа залог за тебя на всю оставшуюся мне жизнь».
«Брось эти речи, – ответил Абу аль Хасан, – если бы твоё исцеление было в моих руках, я бы, право, сделал это прежде, чем ты бы меня попросил, и если бы тебя можно было выкупить, я выкупил бы тебя своей душой. А сегодня приходила невольница и рассказала, что Шамс ан Нахар не могла прийти в то время, так как у неё был халиф. И невольница мне рассказала обо всем, что было с её госпожой».
И Абу аль Хасан передал ему все, что он слышал от невольницы, и Али ибн Беккар крайне опечалился и заплакал, а затем он обратился к Абу аль Хасану и сказал ему: «Заклинаю тебя Аллахом, о брат мой, помоги мне в моем испытании и научи меня, какую применить хитрость. Прошу тебя, сделай милость и переночуй у меня сегодня ночью, чтобы я мог развлечься с тобою».
И Абу аль Хасан последовал его приказанию и согласился переночевать у него, и они провели вечер разговаривая. А когда спустилась ночь, Али ибн Беккар начал вздыхать и плакать и жаловаться, и затем он пролил слезы и произнёс такие стихи:
«Твой призрак в глазах моих, а имя в устах моих,
А место – в душе моей, так как ты уходишь?
Печалюсь о том лишь я, что жизни проходят дни
И нам не достанется свидание на долю. –
И слова другого:
Мой надёжный шлем раздробила ты остриём очей,
И копьём ты стана пронзила панцирь терпения.
И открыла нам из под мускуса твоей родинки
Зари камфару, что пронзает амбры глубокий мрак.
Испугавшись, сгрызла кораллы ты свежим жемчугом,
И жемчужины в пруду сахара поселился.
Ты вздохнула горько, и в грудь рукой ты ударила,
След оставив там, и увидел то, что не видел я.
Из коралла перья чернилами – амброй серою –
На листке хрустальном пять ровных строчек вывели.
О повязанный мечом истинным, – коль глядит она –
Берегись удара очей её сокрушающих.
И удара ты, о копьё носящий, страшись её,
Если ринется на тебя она с копьём стройности».
Окончив эти стихи, Али ибн Беккар испустил громкий крик и упал без памяти. И Абу аль Хасан подумал, что дух оставил его тело. И он пролежал без сознания, пока не начал восходить день, а потом он очнулся и поговорил с Абу аль Хасаном, и Абу аль Хасан просидел у него до зари. А после того он поднялся и ушёл, и, придя в свою лавку, открыл её, и вдруг та невольница пришла к нему и остановилась подле него.
И когда Абу аль Хасан взглянул на неё, она знаком поздоровалась с ним, и он ответил на её приветствие, и тогда невольница передала ему привет от своей госпожи и спросила: «Как поживает Али ибн Беккар?» – «О добрая невольница, – ответил Абу аль Хасан, – не спрашивай, что с ним и как он сильно влюблён: он не спит ночью и не отдыхает днём, и его изнурила бессонница и одолела тоска, и его положение не обрадует любимого». И невольница сказала ему: «Моя госпожа приветствует тебя и его, и она написала ему записку. Её положение ещё хуже, чем его положение. Она отдала мне записку и сказала: „Не приходи ко мне без ответа и сделай так, как я тебе велела“. И вот она, эта записка, у меня. Не хочешь ли ты отправиться со мною к нему, и мы возьмём у него ответ?» – «Слушаю и повинуюсь», – сказал Абу аль Хасан. И затем он запер лавку и, взяв с собою невольницу, вышел с нею оттуда, куда вошёл. И они шли до тех пор, пока не достигли дома Али ибн Беккара, и тогда Абу аль Хасан оставил невольницу стоять у ворот и вошёл…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
