Гаруда
Тогда ткач, возрожденный обещанием друга, встал и принялся за свои обычные дела. А тележник выточил из дерева изображение Гаруды, раскрашенное разными красками и поднимавшееся вверх при помощи клина, и на следующий день принес его ткачу и сказал:
— Приятель, сядь на этого Гаруду, вставь клин и сможешь полететь куда захочешь. Когда же ты вытащишь клин, то опустишься на землю. Возьми его себе. Сегодня ночью, когда люди уснут, прими облик Нараяны, укрась свое тело, сядь на Гаруду, созданного силой моего знания, опустись на крышу дворца и поступи с царской дочерью как пожелаешь. Ведь царевна, конечно, спит на крыше дворца одна.
Сказав это, тележник ушел, а ткач провел остаток дня, обуреваемый сотней желаний. Когда же наступила ночь, он, благоухая ароматной водой, курениями, пудрой, притираниями, бетелем, благовониями для рта, цветами и другими средствами, облачившись в лучшие ткани, надев венки, блистая диадемой и всякими украшениями, поступил так, как ему посоветовал друг. И, когда царская дочь, чье сердце лишь слегка затронул Мадана, лежала одна в своей постели на крыше дворца, залитой лунным сиянием, и с улыбкой глядела на месяц, она внезапно увидела ткача в облике Нараяны, сидевшего на Вайнатейе. Увидев его, она в волнении поднялась постели, почтительно приветствовала его и спросила:
- Божественный! Почему почтил ты меня своим приходом? Укажи, что мне делать.
Когда царевна сказала так, ткач медленно ответил глубоким нежным голосом:
- Дорогая, ради тебя явился я сюда.
Царевна возразила:
Я ведь дочь человека. Он ответил:
— Ты — моя прежняя супруга, изгнанная с неба из-за проклятия. Долгое время охранял я тебя от мужчин и поэтому теперь женюсь на тебе по обряду гандхарвов.
Тогда, подумав: «Это ведь такое недосягаемое желание»,— она согласилась, и он взял ее в жены по обряду гандхарвов.
Так проводили они время, с каждым днем все больше любя друг друга и вкушая радости любовного наслаждения. В конце каждой ночи ткач садился на деревянного Гаруду, говорил на прощание: «Я отправляюсь на небо Вайкунтха» ,- и, никем не замеченный, возвращался в свой дом.
И однажды стражники женских покоев заметили на теле царевны следы наслаждений с мужчиной. Боясь, как бы им не лишиться жизни, они в страхе обратились к своему повелителю:
— Божественный! Будь милостив и обещай пощадить нас. Мы должны сообщить тебе кое-что.
Царь обещал, и хранители женских покоев рассказали:
— О божественный! Женские покои усердно охраняются — в них нет доступа мужчинам, и все же у царевны Сударшаны такой вид, словно кто-то наслаждается ею. Мы ничего не можем поделать. Пускай решает божественный.
Получив такое известие, царь с тревогой в сердце подумал:
«Родится дочь — грядущее во мраке…
Растет — сомненья одолеют вскоре:
Как выдать замуж? Хорошо ли в браке
Придется ей? Всегда с девчонкой горе!
А также:
Появилась дочь —
Исчез рассудок матери.
Подрастает дочь –
И подрастает горе.
К мужу сгонишь прочь —
Станет там распутницей!
Сразу уж пророчь:
С ней ты век в позоре!
А также:
Тому, кто взял ее, понравится иль нет?
Чиста ли от греха?
Не так ли беспокоится поэт,
Ища своей поэме жениха?»
Божественная и слуги
