Горе

Горе! О, горе! Как мог я, питающийся травой, сблизиться с этим львом, пожирающим мясо? Хорошо ведь говорится:

Когда светило дня
Сияет над вершиной гордой Асты,
Пчела, жужжа, звеня,
Все к лотосу летит за взяткой частой…
Нет у нее забот.
Что к сумеркам в цветке она застрянет:
Беды не чует тот.
Кого настойчиво к заветной цели тянет!
Забыв жасмина дух
И бросив мед,
Сладчайший, пленительный,
И лотоса цветы,—
Пчела спешит
К слоновьему мускусу,—
Прильнет к виску слона
И влагу пьет,
Как нектар целительный!.
Не так ли человек,
Забыв свой путь
Тоскует по лучшему?
Как много пчел
У потных щек слонов
Сосут живую влагу!
О, мед живой! —
Что знаем мы о нем?
А сонным пчелам — сладость!..
Едва, едва
Махнет ушами слон —
Посыплются на землю…
И там, внизу,
Им вспомнится тогда
Забытый ими лотос!..
И, несомненно, все это из-за моих достоинств:
Под тяжестью плодов
Сгибаться вниз
Приходится дереву…
От тяжести павлин,
Таща свой хвост,
Застрял не на месте ли?
Коня хотят вести
На поводу! —
Под стать не корове ли?
За доблести свои
Достойный муж
Не терпит ли бедствия?
Темно-лазурных змей, окраскою своей
Глазной подобных мази.
Мы не ловили бы в Калинди, чья вода —
Сапфир иссиня-черный,—
Но звездами камней, сверкающих во тьме,
Их капюшоны полны!
То, что достойному должно почет нести,—
Ему приносит гибель.
Достойного карать —
Вот царственный поистине обычай!
Привычка богача —
К развратным и бездарным тяготенье.
«Награда по делам»,—
Какая ложь в старинном изреченье!
Все так извращено,
Что стала справедливость неприличной!
Львом в клетке — пленником, тоскующим без сна
В отчаянье глубоком,
Слоном, чья голова исколота бодцом,
Змеей — рабыней мага,
И заплутавшимся в ошибках мудрецом,
И раненым героем,—
Слепой ли, зрячий ли — смеясь, играет рок:
Мы все—забава рока!..

Как бы то ни было, я попал к низкому, и мне теперь не жить. Ведь:

Ты знал коварных мудрецов? Они на хитрости ловки.
Невинной жертвой пал верблюд, вороны и ее друзей.

Даманака спросил:
— Как это?
Тот рассказал:

Рассказ тринадцатый